- Отсюда вправо и наверх по улице. После лавки булочника арка, в неё. Проедем прямо, свернём за бочками с водой в проулок и наверх. Через три арки налево. Там узко, но ангуры пройти могут. Поворот там всего один, но он выведет на главную к площади, а там уже проще.
Фарук коротко кивнул, услышав дельный и подробный ответ Джамиля. Всё-таки, в отличие от большинства тех же вальбонов, думать бродяжка умел. И у Фарука не было причин сейчас не доверять ему. Слишком уж некрасивой была ситуация, чтобы пробовать обмануть покровителя и сбежать из-под его опеки.
Впрочем…
Фарук тряхнул головой, прогоняя тёмных холод, коснувшийся висков. Кажется, не только сны о мертвецах, но и излишняя подозрительность передавалась по наследству. Вот только он не мог себе позволить страхи Дагмана, как и его длительные философские рассуждения. Сейчас нужно было добраться до каравана, и, как можно быстрее.
Надеюсь, Вирам не изменил своей традиции, и караван способен ехать сейчас.
«Надежда» была плохим словом, днём раньше её заменяла железная уверенность. Днём раньше. Не сейчас.
Сейчас Фарук легко взлетел в седло, и, вместо того, чтобы пришпорить скакуна, оглянулся назад, контролируя воинов.
Джафар всеми силами пытался заставить Али залезть на ангура. Но, пожалуй, проще было заставить ехать верхом мешок с дынями. И на побледневшем лбу воина уже выступила испарина. Страх.
Фарук всегда чувствовал страх, но не ждал его от своих воинов. Вальбоны всегда были едины. И в этом была их сила. Сейчас Джафар боялся, что Фарук просто уедет, бросив Али умирать. Или оставив их обоих, путаться под ногами преследователей. На «задержать отход командира» они явно не были способны.
И эта неуверенность сделала Джафара вдруг молчаливым, бледным и жалким. Вплавляя в его взгляд что-то от побитого камнями бродяги. И сейчас это чужое чувство, полоснуло болью по сердцу, что Фарук сжал губы в жёсткую линию, и отвернулся.
Где он ошибся так? Что так изменилось за эти два дня, что всё построенное годами, рассыпалось прахом и пеплом? Где он допустил ошибку? Что такого он сделал, что  воины перестали верить ему и жить согласно его приказам?
Зейдар?
Был ли причиной Зейдар, и излишне пылкое признание его своим возлюбленным?
Саммах, что плохого в моей любви к лейру?
Фарук чуть опустил голову, чувствуя, как сердце наливается тёмной холодной горечью. Капля за каплей. Медленно. Или это только так казалось? Сейчас Молодой Вальбон никак не мог сориентироваться во времени. Прошла ли вечность с момента выхода из шалмана или не более двух секунд?
Если всё будет плохо, я отпущу Джамиля, и останусь с воинами. Они больше, чем просто слуги. Мы были вместе со времён  Бесконечного озера. Предав их, я никогда не смогу взять людей под своё начало. А Саиб не убьёт меня, если я скажу, что знаю, где взять яды.
Крик вдалеке прекратился тонким и жалобным всхлипом, потёршим самонадеянность командира вальбонов, как фальшивую позолоту. Наверное, не убьёт.
Почему-то впервые за долгое время и ему стало страшно.  Ведь он, Фарук Азиз, больше не длань Халифа Дагмана. Никто. Просто шак-шак, которую можно зажать в переулке и перерезать глотку. Всего мгновение страха. Прежде чем ярость и гордыня выморозила его из груди ледяным пламенем. Оставляя только Цель.
Без мыслей, без чувств, без эмоций.
Только серый алгоритм, который нужно исполнить сейчас.
- Господин… - Джафар смотрел на него, и теперь Фарук поймал его взгляд. Возвращая частицу той уверенности, что пришла секунду назад. Мы в полном дерьме, Джафар. А, значит, теперь наш путь вверх. Сила и Пламя. - Молодой Вальбон чуть приподнял уголок губ вверх, и воин кивнул в ответ, заставляя Али вцепиться дрожащими пальцами в луку седла, забирая повод у его ангура, и взбираясь в седло.
Джамиль тронулся с места. Тихо, чтобы не привлечь лишнего внимания. И Фарук мысленно отметил, что бродяжка, пожалуй, ещё хитрей, чем кажется на первый взгляд. И кивнул воинам следовать за ним. Почти след в след, чтобы не потерять в узких переулках. В очередном тупике, на очередном повороте.
Крики вдалеке прекратились.
Значит, жертва либо умерла, либо сказала то, о чём её просили. Что ж, при должном умении, любой человек начинает рассказывать чужие секреты. Кому, как не бывшему палачу Халифа это знать.
Впрочем, это уже не имело значения.
Даже, если эта дорога единственная, то они всё равно доберутся до каравана раньше. Фарук чуть улыбнулся, и посмотрел на небо. Там, где на горизонте медленно разливалась сукровица рассвета. Рассвета, который он встретит без молитвы.
Прости меня. Я исправлю то, что сделал. Так помоги мне. Мне, моим людям и моему возлюбленному тали. Саммах эль Саммах.
На мгновение Фарук приложил руку к сердцу, и закрыл глаза. Чувствуя, как Джахавру медленно накрывает пламя. Пламя их Дома.
- Стойте. Здесь что-то не так... – голос Джамиля вернул его в реальность, в узкий каменный коридор между зданиями, перегороженный бочками. Дьявол. Фарук натянул поводья, останавливая ангура так, чтобы не задеть подбежавшего бродяжку.
- Бочки. Они перекрывают улицу. Их передвинули. Мы не сможем проехать, пока не сдвинем их к стене.  Если пытаться - они обрушатся. – кажется, Джамиля поймали. Во всяком случае, в хризолитовых его глазах плясало ощущение клетки и железных оков вокруг запястий.  - Другого выхода отсюда нет. За ними поворот, который нам нужен.
Фарук чуть закусил губу, жестом кивнул воинам спешиваться. Ждёт ли их засада за этой преградой? Мог ли кто-то преднамеренно рассчитать самую короткую дорогу от шалмана? Может, тогда и пытки – только способ зажать их в узком коридоре между домов?
- Расчистите проход. – скомандовал Фарук, отмечая, что Али смог слезть с ангура без посторонней помощи. И тихо пожалел, что с ними нет лучника. Саид смог бы хищным зверьком взлететь наверх, и тогда тем, кто ждал бы их пришлось бы умерить свой пыл.
Не важно. – Фарук положил ладонь на рукоять Саати, встал позади ангура так, чтобы между первым арбалетным болтом и телом было хоть какое-то препятствие. На секунду поймал хризолитовый взгляд Джамиля, коротким кивком предлагая ему спрятаться так же.
- Курье дерьмо… - сипло прохрипел Али, переставляя одну из бочек. Джафар молча помогал ему, не оглядываясь ни на Вальбона, ни на Джамиля. Стараясь выполнить приказ как можно быстрее, ощущая то, что не коснулось ещё непротрезвевшего друга. Чувство опасности.
- Надеюсь, эта дорога не единственная из шалмана, и наши… друзья ещё не дышат нам в спину. - Фарук медленно втянул носом воздух, стараясь сохранить своё безупречное спокойствие. То единственное, что он мог сделать сейчас для своего маленького отряда.
Пахло дымом. Где-то отчётливо пахло дымом.

- Проверим. – тихо сказал Джамиль, поднимая голову вверх, и внимательно изучая стену и скат крыши. Он был красив сейчас. Безупречно красив. С сосредоточенным худым лицом и цепким взглядом хризолитовых глаз. С натянутым, словно струна, поджарым телом, готовым не то к прыжку, не то к полёту. Фарук задержал на нём взгляд на пару секунд, куда дольше необходимого, потом снова оглянулся на воинов. Кажется бочка была слишком тяжела для них. Словно не воду в ней хранили, а камни. Или они столь ослабели за эту ночь, что простая работа вытягивала из них силы.
Фарук прикинул, насколько успешно смогли бы они держать меч. Картинка складывалась неутешительная. Впрочем, паниковать было непростительно рано и неуместно. И Фарук только тихо ругнулся сквозь зубы, слыша, как ветер приносит запах гари и тихий топот копыт. За ними едут. Путая дорогу, сбиваясь, натыкаясь на тупики. Но едут. Безнадёжно и невозвратно.
Потом оглянулся на Джамиля, но тот уже гарпи метнулся вверх, балансируя на скате крыши, проявляя ещё один свой талант, о котором сын Азиза не знал раньше. Что ж, очень вовремя, Принц… Ветер.
- Здесь никого… Проверю угол. – послышалось сверху, и Фарук улыбнулся, поймав на мгновение хризолитовый взгляд, и кивнул. Даже если это означало, что Джамиль сбежит по крышам и будет дожидаться их у каравана, он не в обиде. Бродяжка никогда не был бойцом, а лишние смерти – ни к чему.
Теперь стоило подготовиться к встрече гостей, тех, что ожидали позади. Фарук коротко глотнул воздух, словно то, что он собирался сделать пугало даже его самого. На секунду замер, словно обдумывая свой шаг. Но потом всё-таки встал на колени, вынул меч из ножен. Аккуратно положил перед собой на каменку дороги. Потом так же осторожно, словно ювелир, вплавляющий в оправу бриллиант, достал небольшой пузырёк из тёмного стекла.
«Духи» Дагмана. Те, которые стоило положить Саммаху на алтарь, прося об искуплении. И те, чей сладкий поцелуй так привычно ложился на сталь кинжалов.
У него не было выбора. Не сейчас, когда его воины не в состоянии сражаться в полную силу. Во всяком случае, так он сказал себе, выливая на лезвие клинка вязкую зеленоватую жидкость, пахнущую падалью и горькой полынью, холодным ветром ночной пустыни.
Саммах, прости меня. – так же осторожно Фарук снял плащ, и растёр жидкость по лезвию. Стараясь, чтобы она не коснулась кожи рук. Потом откинул плащ в сторону, мысленно не пожелав никому позариться на неброскую тряпку.
И уже готов был встать на ноги, когда рядом раздался громкий звук «Кхррах», сбивший натянутые до пределов нервы так, что уголок глаза предательски дёрнулся, разом нарушая маску идеального спокойствия.
Фарук приложил кончики пальцев к виску и оглянулся. Одну из бочек вальбоны всё-таки уронили, и она противно скрежетнула железными обручами, заваливаясь на бок, и разливая на грязные камни живительную влагу. И теперь тёмная волна жалобно и сиротливо ползла в сторону Фарука, остановившись в нескольких сантиметров от его одежд. Обессиленная, покорная, мёртвая.
- Твою ж в задницу! Это ты виноват! Я её, курье вымя, держал! Держал я её! – Али всплеснул руками, и хотел было что-то добавить. Но покрасневшее и исказившееся яростью лицо Джафара заставило его замолчать.
Вот только сейчас не хватало, чтобы они горланили на всю улицу или вцепились в глотки друг другу. – с ноткой тёмного раздражения подумал Фарук, поднимаясь на ноги, аккуратно придерживая Саати за рукоять. Давая возможность стали принять в себя то смертельное и страшное зелье.
- Всё правильно. – сухо обрезал Вальбон, останавливая ещё не начавшуюся перепалку своих воинов -  Выбейте их к чертям. Так громче, но быстрее. Они уже всё равно слишком близко, чтобы не понять, где мы.
Джафар кивнул, выбивая следующую бочку, а Али всё так же тихо суфлируя ругательства себе под нос, откатил её как можно ближе к стене. Ещё две, и можно будет проехать.
Фарук прислонился к тёплому боку ангура, успокаивая дыхание, и чувствуя, как отпускает расслабляется нерв под прохладными кончиками пальцев. Посмотрел в небо, где всё ярче разгорался рассвет. Набухая и напитываясь кровью, и готовясь выплюнуть из чрева золотое светило. Прислушался, к звукам, различая в шуме работающих воинов, стук копыт по мостовой, пытаясь сосчитать, сколько человек в том отряде. Пять-семь, не больше. Совершенно смешная цифра, если бы его воины были способны сражаться в полную силу. И такая предательски странная сейчас.
Фарук чуть усмехнулся уголком губ. И вдруг вспомнил Зейдара. Прикосновение его губ к губам. «Я буду скучать по тебе, мой гайр»… «Тридцать лун»… Всего тридцать лун.
Потом крепче сжал рукоять Саати, и тут же услышал, как спрыгивает с крыши чёрная тень, крича голосом Джамиля:
- Спокойно, это только я.
Глупый мальчишка. Зачем ты не спрятался?
Вальбон поджал губы, всматриваясь в худенькое лицо юноши. Скорее желая залепить ему оплеуху, чем радуясь возвращению.
- Фарук, это не наша засада. Не нас ждали… - слова терялись в сбивчивом дыхании, значит, новость стоила того, чтобы бежать со всех ног назад, и Фарук молча слушал, понимая, что затыкать ему рот сейчас бесполезно - Там были двое, за углом. Один охотник, а второй... Чёрт, ты мне не поверишь, но он назвал своё имя. Алишер. Шейх Алишер... Он убил охотника. Думаю, что он ждал его, а не нас. Охотник сорвал с его шеи какой-то знак, так что мы увидим, когда свернём. Парень труп, ему уже не помочь. Алишер сказал, что убьёт каждого охотника за всех тех лейров, которых они поймали. Он свихнулся похоже. И единственное, чего я не могу понять, это зачем он убил халифа. Может у тебя есть какие-то мысли на этот счёт?
Кажется, Джамиль всерьёз ждал ответа. Но сейчас Фарука занимали мысли совсем другого рода, ведь те, кто был сзади вряд ли шли за кем-то другим, и в серых глазах не отразилось ничего, кроме льда и пепла. Ни праведного гнева, ни удивления, ни горечи.
- Бочки – сын Азиза кивнул в сторону образовавшегося прохода – мы можем ехать. Быстрее. Покажешь дорогу.
Фарук вскочил в седло, так и не убрав меч в ножны. Воины последовали его примеру. Даже Али на этот раз смог самостоятельно сесть на ангура, хотя чувствовалось, что не без усилий. Да и не без упоминания все родственников кури до пятого колена сквозь зубы.
- Покажи труп. – всё-таки попросил Фарук, когда опасная преграда осталась за спиной. Вот только в этом уже не было необходимости. Они бы всё равно не проехали мимо.
Прямо за поворотом, обратив стеклянный взор к небу лежал торговец. Тёмно-русых с лёгкой проседью его волос и тяжёлых дорогих одежд чуть слышно касался ветер. Словно ловкий вор, осматривающий чужие карманы. И Фарук видел не однажды лицо убитого. Маадиф эль Нур. Купец. Бывший охотник. Теперь успешный торговец живым товаром. Скотина, как и все успешные торговцы. Скотина, знающая цену людей и денег.
Фарук на секунду остановился, без всяких эмоций рассматривая то, как лежит мертвец. Прикидывая, как была нанесена рана. Потом перекинул повод в руку, держащую клинок, и ловко перегнулся в седле, вытягивая медальон, что сжимала рука умершего.
Гарпи. На нём действительно была гарпи.
И на мгновение ощущение холодной и липкой тьмы накрыло Фарука с головой. Хотелось нагнать убийцу, и вскрыть от пупка до горла, как поступил тот с Дагманом. Вот только…
Фарук оглянулся, повинуясь приближающемуся звуку. Стук копыт ангуров по мокрой каменке. Значит, времени осталось не больше пары секунд.
- Сможешь спрятаться – спрячься – сухо скомандовал Фарук Джамилю, и чуть толкнул пятками ангура, набирая скорость, и прижимаясь ближе к каменному выступу поворота. Так, что первый из всадников, словно вслепую пролетел мимо. Лишь на ходу удивлённо зажимая лёгкую рану в плече, по которому прошёлся Саати, и тут же роняя кривую саблю из ослабевших пальцев.

Отредактировано Фарук Азиз (2013-02-16 20:54:55)

Было странно нападать без предупреждения. Без попытки уладить дело иначе. Но сейчас не было времени думать об этом. Ни на что не было времени. Даже оглянуться назад, проверяя,  что тело раненого ядовитым клинком бойца уже грузно заваливается на бок. Не сейчас.
Фарук только успел выставить клинок, парируя удар следующего воина, стараясь задержать его, заставить развернуть ангура, так, чтобы перегородить узкий переулок, но опоздал. Два всадника пронеслись мимо, и вряд ли на этой скорости у его воинов был шанс всерьёз задеть их без лука или арбалета.
Где-то за спиной взвизгнули мечи, но вяло, без особого азарта, и снова умолкли под судорожным стуком копыт. Что хотели люди Саиба и... действительно ли Саиб был их хозяином? Впрочем, и это сейчас перестало быть важным. Саати с тихим свистом прошил воздух, чуть задевая плоть следующего противника.
Попадая между неплотно пригнанных металлических пластин лёгкого доспеха. Пустячное ранение, чтобы обращать на него внимание в обычной жизни. Достаточное, чтобы умереть сейчас.
Долю секунды Фарук смотрел на побледневшее лицо бойца. На то, как расширяются его зрачки, как у уголка рта появляется пена. Как грубые, покрытые трёхдневной щетиной щёки дрожат в беззвучном и бессмысленном вопле. И вдруг почувствовал, что улыбается. Словно тьма, притаившаяся у него за плечами, вдруг расправила крылья, напиваясь кровью и заслоняя всё небо. Небо, принадлежащее ему одному.
И на мгновение Фарук вдруг понял, что такого было в изготовлении ядов, что Дагман умер за них, идя против воли Сущих и людей.
Власть. Власть над Жизнью, доступная только Дьяволу Гайры.
Всего мгновение странного, чуждого торжества, чуть не стоившее Фаруку жизни.
В последний момент, Вальбон заметил блеск наконечника арбалетного болта, и, выпростав ноги из стремян, скользнул вниз. Одновременно с раздавшимся сухим щелчком спускового механизма. Разминувшись со смертью на несколько пальцев или долю секунды. Саммах. Фарук сгруппировался, смягчая падение и тут же нырнул за спину ангура, на короткий срок став недосягаемым ни для стали, ни для стрел. Закрытый
каменной стеной с одной стороны, и двумя ангурами - с другой. Отлично.
Фарук оглянулся через плечо, оценивая обстановку. Джафар  его противник пытались сражаться, точнее тщетно пытались достать друг друга оружием слишком коротким для боя всадников. И это бы казалось даже смешным, если бы не делало воина такой доступной и беззащитной мишенью. Арбалетчик.
Но крикнуть Фарук не успел: щёлкнул затвор, выпуская лёгкую гарпи смерти. Зато успел вытащить кинжал,   воспользовавшись промежутком, между взводом пружины, и появлением очередного противника, и бросить его в сторону арбалетчика.
Слишком тяжёлый для метания, клинок перевернулся в воздухе только дважды, и, вместо всадника угодил  в ангура. Зверь взвизгнул на какой-то дикой ноте, почти не свойственной скакунам, и встал на дыбы, скидывая седока. Потом начал метаться по небольшому пространству коридора, перегороженного воинами Саиба и их противниками, брызжа пеной, и никак не желая умирать.
***

Али чуть не вылетел из седла, когда мимо него пролетел всадник. Разве что сумел парировать простейший удар, чтобы сберечь голову. Впрочем, наверное, умереть было бы легче, ибо похмельная боль вытравливала остатки сознания, заставляя думать не о победе или поражении, а о каком-нибудь тихом углу, где можно было спокойной долежать. Али судорожно сглотнул и оглянулся вокруг себя. Джафар сражался с одним из людей князя. И с одинаково ненавидящим видом смотрел и на противника и на никчемного друга. Фарук, как подкошенный, упал вниз, и Али, с немым удивлением увидел причину такого внезапного жеста командира - арбалетный болт прошёл чуть выше луки седла. Как раз на уровне предполагаемого живота противника. И теперь белое его оперение торчало в каменной кладке стены. Белое. Где-то уже Али видел такие стрелы. С таким безукоризненным цветом...  И где-то между болью и обрывков воспоминаний пришла мысль, заставившая толкнуть пятками ангура, направляя его в сторону Джафара, а потом резко дёрнуть за повод, заставляя встать на дыбы. Арбалетчик. Кажется, краем глаза Али увидел его фигуру, прежде чем упасть, придавленным своим же смертельно раненым скакуном.

****
Джафар увидел, как тонкая белая стрелка впилась в шею ангура Али. Как нелепо взмахнул руками, и грохнулся на каменку друг. И почувствовал, как проходят остатки хмеля, заставляя сердце выть от мрачного торжества и ненависти.
- Сука! - клинок взметнулся, не пытаясь уже достать слишком далёкого седока, и опустился на морду ангура, распарывая шкуру и прокалывая глаз. Животное дёрнулось от боли, нервно мотая головой, и становясь скорее помехой, чем помощью. Одновременно, сзади раздался вопль другого ангура, от которого у Джафара на мгновение прошёл мороз по коже. Он повернул голову, замечая, как мечется пегий скакун, брызжа пеной, распугивая и тех животных, что остались без всадников, и тех, скакунов, что несли на спинах своих противников. В какой-то момент раздался хруст. Неприятный, мерзкий, чавкающий. И Джафар краем глаза заметил, как кровь брызнула на каменку, и как в последний раз нервно дёрнулась рука неудачливого арбалетчика. Воин хотел было найти взглядом Фарука, но ангуры повернули в их сторону, пытаясь выбраться из коридора, словно из ловушки. И все остатки мыслей разом вылетели из головы Джафара - он соскочил на землю, и подбежал к павшему скакуну Али, пытаясь оттащить друга прежде, чем их сметёт эта дикая волна. Противник его тоже спешился, и сталь его клинка свернула в свете восходящего солнца.

***

Фарук медленно открыл глаза. Кажется, во время этой дикой пляски смертельно раненого ангура, его приложило головой об стену. И теперь все предметы медленно оседали на свои места. Где-то раздавался звон мечей. И сын Азиза чуть повернул голову, различая силуэты. Далеко. А до них... мёртвые люди, мёртвые скакуны. Раздробленный череп арбалетчика…
Свет. Слишком много света. - пришла в голову неуместная мысль, заставившая снова смежить веки. В горле саднило, губы пересохли. Фарук пошевелил рукой, чувствуя, как пальцы касаются стали. Яд. Яд, которым вымазан Саати. Плата смертью за смерть. Хорошо, что он не порезал ладонь, иначе бы не очнулся вовсе. Яд рассчитан на кровь.
Рядом раздался цокот копыт, и Фарук чуть приподнял голову, пытаясь рассмотреть приблизившегося всадника. Без особого интереса. Словно был не на поле боя, а во сне. Во сне, где нельзя умереть или удивиться чему-то.

***
Алхар узнал его. Даже сейчас, когда в волосах Фарука было больше седины, чем ночи. И тонкая ядовитая игла ненависти больно кольнула сердце. Саиб. Что приказал Саиб? Напугать? Хорошо. Разве есть что-то страшнее смерти?
И... разве не понимает князь значение... обстоятельств? Бродяжка был пойман, как и оговорено. А Фарук Азиз... умер, защищая своего любовника. Совершенно случайно. Кто же знал, что он так яростно будет драться, что не оставит им выбора?
Блёклые губы Алхара дёрнулись в улыбке. Месть. Месть была похожа на самый сладкий из плодов суши. Который хотелось вкусить, вгрызаясь зубами в нежную плоть, чувствуя, как течёт по подбородку густой яркий сок. Сок, нестерпимо пахнущий железом.
Алхар дёрнул повод, заставляя ангура ехать вперёд, мимо трупов животных и людей. Да, большинство из его отряда были уже мертвы. Но те двое, что успели уехать вперёд сейчас, вероятно, уже поймали золотоволосого бродяжку. Впрочем... сейчас всё это померкло перед открывшейся возможностью.
Фарук Азиз.
Фарук Азиз сидел, прислонившись к стене, и по его виску текла кровь.
Такая рубиново-яркая на фоне побледневшего лица и белых, жёстких от седины волос. Кажется, он услышал приближение всадника и даже приподнял голову. Словно сломанная кукла в лавке у Джахма.
Алхар улыбнулся ещё шире. Да, следовало ждать столько лет, чтобы увидеть, как умрёт его враг...
- я убью его - коротко и хрипло произнёс голос одного из воинов, и клинок его дёрнулся было вперёд к сердцу поверженного врага, отбирая то, что так жаждал Алхар. Крадя из  под носа Господина.
Алхар побледнел от злости, и рубанул своего воина мечом, отсекая кисть, как вору, а затем и голову. Отпихивая ногой обмякшее тело. И вновь возвращаясь взглядом к Фаруку.
Хотелось разрезать его на куски. Содрать кожу. Но… это было не то. Нужно, чтобы он умер от меча, как воин. Чтобы никто не назвал трусом Алхара.
- Вставай и дерись! – выплюнул разбойник, дожидаясь, пока Фарук медленно, словно одурманенный гайрским вином, встанет на ноги. – Возьми меч!
Но сын Азиза, только чуть покачнулся, хватаясь за гриву скакуна, и тихо, словно одними губами произнёс:
- Зачем?... кто ты такой?
Алхар почувствовал, как гнев душит сердце чёрной хваткой змеи. Фарук его не помнил. Действительно не помнил. Сейчас стоя перед ним без меча или арбалета, он, словно дурной, спрашивал его имя.
Разбойник резко подался вперёд, хватая Фарука за волосы, и притягивая его лицо к своему, и медленно, по слогам, севшим от злости голосом произнёс:
- Ал-хар сын А-дель-ба-я.
Фарук попытался кивнуть, словно теперь всё стало куда яснее. Хотя в серых его глазах не родилось никаких эмоций. Ничего. Только лёд и пепел.
- Алхар, сын Аделбая… у меня два кинжала. Ты забыл. – тонкий росчерк стали скользнул по ноге разбойника, распарывая штанину и касаясь кожи.
- Фарук! – кажется, кричал тот золотоволосый бродяжка. И, значит парни всё-таки поймали его. Разбойник вдруг скривил губы в улыбке, и рубанул мечом наугад. Надеясь, что сил хватит, чтобы удержать врага, и срубить ему голову. Но тьма пришла раньше.
***

Переулок был тесный и грязный, как и положено в этом нищем квартале. И к ощущению лёгкой тошноты от яда добавилось дополнительное чувство омерзения.
- У них только мечи и ножи – тихо сказал Джафар, и Фарук чуть усмехнулся, оскаливаясь в немного пьяной и животно-дикой улыбке, обнажая Саати, сверкнувший  в солнечном луче зеленоватым отблеском.
- Один шаг, и мы убьём парнишку! – голос разбойника дрогнул. Не глуп, понимает, что их приятели мертвы. Не глуп, но труслив. И Фарук вдруг рассмеялся его словам, как хорошей шутке.
Да, они правы. Всё произошло слишком быстро. Слишком безболезненно. Не этого заслуживали те, кто поднял руку на вальбонов.
- Убей. Да, убей. – Фарук прислонился плечом к каменной кладке стены, и, на мгновение скользнув по окровавленному лицу бродяжки, поймал взглядом того, кто сжимал ворот Джамиля. – Убей… а потом я расскажу тебе, почему Смерть – это милосердие. Ты ведь думаешь, что те пытки, какими вы пытались разговорить нищих, это всё? Нет. Не так… Ведь они умирали… так быстро. Но я… я перемелю в труху все ваши кости, но вы всё ещё будете жить. Ваше сердце будет биться. А рот, всё ещё кривиться от боли… Ну, убей же. Дай мне повод воздать тебе за провинность. – Фарук улыбался. Он никогда не чувствовал, что будет так желать чужой боли и смерти. Такой законной и такой справедливой. И в серых глазах его летели пепел и тёмное пламя.

Разумеется, они не собирались никого убивать. И как он, Фарук Азиз, сразу об этом не догадался? Особенно, когда Абылдей сын Абылбая, или как там звали того разбойника, попытался рубануть его напоследок саблей по шее. Не слишком успешно, чтобы убить, но достаточно, чтобы срезать часть белых прядок, и оставить на коже тонкий, всё ещё кровоточащий порез.
Можно считать, что он просто защищался. Или, что у него не хватило времени объявить волю Саиба, пока Фарук с трудом поднимался с каменной кладки. Почему-то стало смешно. Как будто тошнота от яда, постепенно слилась с острой и пьяной радостью, раскрашивая мир в чёрный и алый.
Фарук облизнул пересохшие губы. Да, яд давал странное ощущение. Пожалуй, какой-то из его компонентов, добавлял Дагман в капли ярости. Во всяком случае, сейчас, ловя двоих своих жертв чуть расширившимися зрачками, Молодой Вальбон чувствовал, как поднимается по телу тёмная волна тепла и голода. Где не оставалось места боли или сомнениям. Только жажда убийства. Жажда крови. Алой, ослепительно алой…
-…Господин Саиб мудр и отпустил бы твоего фаворита, как только убедился бы, что ты покинул оазис…
«Мудр» это слово было похоже на шипение свернувшейся змеи. Золотой змеи, расчёрченной алыми полосами кнута. Саиб пытался убить его тали. Сейчас или позже, есть ли разница?
Когда Саиб заслуживает смерти? Когда?
Фарук коснулся кончиками пальцев кровоточащей раны на шее, принимая обманчиво-расслабленную позу, и опуская клинок. Так было бы честно и нежно смешать эту влагу с пеплом от сгоревшего тела князя…
- …И какие гарантии будут у господина Молодого вальбона, что я жив-здоров, в случае если он последует пожеланию князя Саиба? Вышлете ему гарпи с запиской на лапе? – его золотоволосый тали шутил. Как-то неуместно и язвительно. Слова странно терялись, оставался лишь их тон. И то, как вытянулось и посерело лицо, державшего его разбойника. Кажется, время вдруг остановилось. Или, точнее, невероятно растянулось. И Молодой Вальбон видел, как уходит в замах рука разбойника, чтобы ударить надоевшего юношу. И…
Крик. Крик в лицо раскалённым железом. Зейдар, сейчас Фаруку показалось, что это кричит Зейдар, и что это его голова ударяется о каменную кладку и бессильно падает вниз.
Дальнейшее, сын Азиза помнил плохо. Тело вдруг распрямилось, как пружина, в долю дыхания, оказываясь рядом с противником. Так, чтобы ударить его гардой меча в висок, оттолкнуть ногой к стене, и тут же отразить атаку второго разбойника. На мгновение лязгнула сталь лязгнула о сталь. Как-то слишком отчётливо, оглушающее громко. Фарук ушёл вбок, но, вместо того, чтобы уклониться от следующей атаки, поднырнул под клинок противника, ударяя его кулаком в грудь, и опрокидывая на землю. А потом быстрым и отчётливо-злым движением полоснул разбойника мечом от паха до ключицы, разрывая ткани, и выпуская желтоватую массу кишок. Добивать было поздно. Яд на клинке и так сделал смерть слишком лёгкой.
Стон.
Фарук оглянулся, спина его чуть согнулась, рот оскалился в нечеловеческой хищной улыбке. Хотелось крови. Мучительно, нестерпимо, болезненно…
Алой. Как росчерки, сжимавшие в объятиях золотую змею.
- Мы… - очнувшийся разбойник смотрел на Молодого Вальбона. Смотрел с каким-то сиротливым, животным ужасом. – Мы приходили не убивать…
Как славно. Это действительно было смешно. И, кажется, сейчас Фарук был готов поучаствовать в этой шутке.
- Так и я не убью тебя. – в голосе Фарука прозвучала улыбка, но странная, неживая, тёмная, что от неё волосы на голове разбойника встали дыбом. – Джафар, твой меч.
Фарук вложил Саати в ножны, и протянул руку, принимая желаемое.
- Я не убью тебя. Но ты ударил моего возлюбленного тали. Я накажу тебя ровно за то, что ты совершил.
На мгновение Фарук поймал взгляд разбойника. Страх. Сейчас его страх тёк по  венам сладким вином. Притягательный, как никогда до… И в ту же секунду рубанул мечом по руке разбойника, отсекая её от кисти до локтя. И тут же, вторым замахом, отрубая вторую руку.
Разбойник взвыл.  И в этом было тоже что-то занятное. Его рот всё ещё мог говорить ложь. Ложь, влитую в его уши Саибом…
- И за то, что солгал. Ведь твои друзья пытались меня убить.
Фарук усмехнулся, и присел на корточки перед жертвой, заставил его распрямить шею, скользя пальцами по крови, и тонким выверенным движением сделал надрез клинком, рассекая гортань. Запуская пальцы в горло, белёсым цветком раскрывающееся навстречу, и вытянул язык разбойника. Потом распрямился, с той же странной улыбкой глядя на Джамиля, верёвки на руках которого уже спешно разрезал Джафар, спросил.
- Доволен ли ты, мой Принц? Тебе… нравится боль твоих врагов?

Отредактировано Фарук Азиз (2013-02-28 17:15:39)

- Отмщён и благодарен, мой повелитель. Пусть живёт, если на то будет  воля Саммаха. Мне же не нужно отвечать правду на твой вопрос, верно? -  в светлой зелени глаз Джамиля не было ни страха, ни сожаления. Ровно  так, как должен смотреть правильный тали. И на мгновение к горлу подкатил тёмный комок злости. Он лжёт ему. Эта золотоволосая кукла с хризолитовыми глазами. Лжёт, чтобы не стать следующим. И отсюда это  его смиренное "повелитель" и слова о благодарности...
На мгновение захотелось положить ладонь на лицо бродяги и сжимать пальцы, пока не брызнет кровь, пока не польются из этих хризолитовых  глаз слёзы алого, алого, безупречно алого цвета... Фарук сглотнул, и  опустил голову, отгоняя от себя наваждение. Это действие одного из компонентов яда. Пройдёт.
Потом медленно кивнул, принимая платок из рук Джамиля, и механическим  жестом вытирая окровавленные пальцы.
- Хорошо. Пусть живёт... - Мысли странно путались, и Фарук только сейчас осознал, что они говорят об изувеченном разбойнике. За яростью приходила пустота. Что будет дальше? Апатия? Он не помнил. Помнил
только, что в последний момент его люди снова предали его, оставив на милость Саммаха. И этот вопрос нужно было решить до того, как они вернуться к каравану. После Саида, публичное выяснение отношений с Джафаром и Али, продемонстрировало бы только его, Фарука Азиза, слабость и неумение вести за собой людей.
Молодой Вальбон чуть тряхнул головой, снова прогоняя тёмную кровавую хмарь, повисшую перед глазами, облизал пересохшие и потрескавшиеся губы и тихо скомандовал Джамилю.
- Иди. Мы догоним. Мне нужно пару минут поговорить с моими людьми.
Потом жестом поманил к себе воинов. Да, нужно было поговорить... Вот только о чём? Что они защищали в бою друг друга, вместо того, чтобы думать о Господине? Или о том, что в схватке не телохранители защищали Фарука Азиза, а он их?
Вы забылись?
Фарук на мгновение закрыл глаза, и прислонился спиной к каменной кладке, чувствуя, как слабеет тело. Как растекается по венам свинцовая металлическая тяжесть. Как золотые водные змеи ползут по запястьям, заставляя безвольно опустить руки вниз, как кровавые росчерки кнута вяжут их алыми лентами...
Зейдар.
Зейдар легко вскочил на ангура, и волосы его сияли золотом в утреннем солнце. Фарук на мгновение улыбнулся, скользя по его фигуре, и на его бледных потрескавшихся губах проступили капельки крови.
Мой возлюбленный тали...
Потом привычным механическим жестом попытался собрать волосы в косу. Но часть прядей, отрубленных саблей разбойника, упрямо лезла в лицо, обнажая всё ещё кровоточащий порез на шее. Фарук тихо ругнулся и перевёл потемневший ледяной взгляд на подошедших воинов. Помятых, бледных от похмелья и бурной ночи... но совершенно целых. Ни единой царапины, ни пореза. Трусы.
И вторя его мыслям так неудачно и неуместно подал голос Али:
- Фарук мы...
Сын Азиза ударил прежде, чем задумался над своим жестом, заставляя воина взвыть, и согнуться лелея обожжённое ударом ухо. Потом тихо и зло подцедил сквозь зубы, смотря в глаза побелевшему и шагнувшему назад Джафару.
- Я видел, что вы делали. Вы молодцы! Настоящие вальбоны должны защищать друг друга! - Фарук оскалился, коротким и жестким движением, размазывая струйку крови на своей шее. - Только вот после моей смерти никаких вальбонов не будет... без меня вы только сброд... потому что нет презреннее телохранителей, допустивших смерть Господина. А ни один из вас даже не попытался меня защитить... Я жив только потому что тот разбойник решил мне сначала объяснить причину своей ненависти, а потом уже отрубить голову.... А, да, вы же были не в состоянии... - Фарук скользнул взглядом, полным тьмы и льда по лицам воинов, и сплюнул себе под ноги. - Вы предали меня.
Али скривил гримасу, не то боли, не то извинения. А Джафар только молча опустил голову, ожидая приговор.
- Если уж вы разучились защищать Господина, тренируйтесь на его тали. Защищайте принца до Гайры. Не довезёте в целости и сохранности - сниму головы обоим. Это ваше наказание.
Фарук снова тряхнул головой, разгоняя тёмно-алое марево, и прошёл в сторону ангуров, показывая, что разговор окончен. Воины безропотно поплелись следом, стараясь запоздало слиться с тенью Господина.
Зейдар всё ещё ждал их, одетый в плащ бродяги. Кукольно красивый со своими золотыми волосами, так странно оттенявшие убогость дорожного плаща. Красивый, даже не смотря на разбитый нос.
Фарук протянул к нему руку, на мгновение касаясь кончиками пальцев его ладони. Со странной нежностью, пришедшей на смену алому мареву звериной жестокости. А потом вдруг оглянулся на тёмный проход между домами, как будто кто-то позвал его по имени.
Мертвец. Он стоял, прячась в длинных тенях и улыбался. Бледными, изъеденными рачками губами.
- Дагман. - тихо прошептал Фарук, чувствуя, как тело покидают последние силы и Тьма тяжёлого сумрачного сна опрокидывает его вниз.

Отредактировано Фарук Азиз (2013-03-08 20:57:13)

- Дагман – тихо выдохнул Фарук, и неизящно, словно тюк, набитый кормом для шазза, рухнул на каменку. Долю секунды вальбоны просто стояли и смотрели на своего предводителя, словно не веря в происходящее. Долю секунду, субъективно продлившуюся целую вечность, в которой у Али больше не было повода жаловаться, а Джафару не за кого обнажать меч. Обескураженно, словно испуганные первогодки. Боясь даже коснуться побелевшего лица Фарука или тонкой струйки крови, что до сих пор стекала по его шее.
Али опомнился первым, потерев ноющее ухо, и сплюнув очередное ругательство – шаззово дерьмо!
Заставляя отмереть и Джафара, присевшего на корточки и попытавшегося приподнять Фарука.
- Он не дышит.
- Что?! – Али почувствовал, как брови поползли на лоб, и как предательски-быстро застучало сердце, сгоняя краску с лица. – Быть не может… - воин рванулся вниз, прикладывая пальцы к окровавленной шее Господина, и нащупывая тонкую нервно бьющуюся жилку пульса. И не то вздохнул, не то хрюкнул от облегчения, когда раздался голос противного бродяжки.
- Грузите его на ангура. Можете ко мне. Выедем из Джахавры, там разберёмся, что с ним…. – Вот только его тут и не хватало. Просто счастье, что он тут будет командовать и раздавать приказы. Али даже забыл свой недавний страх и побагровел от возмущения. -  И ещё, - если надумали проявлять своё недоверие, поберегите его для людей князя… - Похоже золотоволосый нищеброд и впрямь возомнил себя командиром да ещё и начислил себе баллов за проницательность. Али хмыкнул, и переглянулся с Джафаром. Вот только ожидаемой поддержки против общего врага не нашёл, словно Джафар обдумывал какую-то мысль, не дававшую ему покоя. Впрочем, в случае Джафара, любая мысль, задержавшаяся в его голове более секунды, уже вызывала у воина ступор, и мешала общему делу. А потому Али оставалось только хмыкнуть, и вновь бросить ненавидящий взгляд на бродяжку. О, если бы взглядом можно было убить!… Но, кажется, златокудрого ублюдка это только раззадорило, и тот тявкнул ещё громче:
- Чё встали? Будем спорить или свалим отсюда уже наконец?!
- А ты заткнись! Если Господин обещал тебя сделать законным тали, это всё равно ещё не повод здесь командовать! – Али побагровел и  сжал руки в кулаки, запоздало готовясь к битве, которая давно началась и закончилась без него.
- Да пошли уже. – тихо сквозь зубы процедил Джафар, поднимая Фарука с каменной кладки, и на плече достаскивая до ангура Джамиля. Потом механическим жестом перекинул Господина через седло. Конечно, всё это было неправильно, но… был ли у них выбор? Фарук сказал, охранять его тали. А, это всё-таки проще сделать, если при этом не нужно придерживать ещё и Фарука.
- Шаззово дерьмо! – неодобрительно сплюнул Али, и вскочив на ангура, уничижительным взглядом смерил и Джафара тоже – А если он умрёт по дороге, ты об этом не думал? Может, его нужно перевязать или там что делают, когда… «когда яд попал в кровь», вот только выговорить это Али не смог. Слишком уж много было подтверждений того, что от яда любой способ был бесполезен. И промедление - это просто ненужная потеря времени.
- Вирам нас убьёт. Мы действительно предали Фарука. – Джафар тоже вскочил на ангура, но пускать вскачь его не спешил. – Мы должны дождаться, пока он очнётся.
- Должны, но сколько? Пока сюда ещё кто-нибудь не пришёл?! – Али запоздало понял, что сам того не желая поддержал ненавистного бродяжку. Впрочем, времени действительно было не много. А уж если кто и мог помочь Фаруку, то лекарь Фадди. Вот только… всё равно нельзя было оставлять Джамиля победителем, и Али, глянув на золотоволосого юношу, язвительно добавил – А, кстати… наврал он тебе про законного. Все харзы в постели врут. Он любит лейра, Зейдара, красавца и воина. Так что тебе здесь ловить нечего…

****

Али опустил голову ниже, прикрывая лицо от горячего ветра пустыни. Нет, всё это было неправильно и криво. И виноват во всём был золотоволосый бродяжка, которого с такой горячностью теперь прикрывал Джафар.
Идиот. Тупая туша мышц! Да если бы не этот нищий мы бы вообще не попали в ту переделку!!! Ибо бы вообще не пёрлись ни в какой шалман!!!
Али закусил губу и посмотрел вниз, на песок. Так, как будто это было сейчас важным. Или, даже, единственно важным.
Хотелось проснуться, если это сон. Или хотя бы забыться. Убрать из головы эти цветные картинки, режущие больнее вражеских кинжалов.
Как упал Фарук. И как поменялся в лице Вирам, видя, что Командира Вальбонов привезли привязанным к ангуру, словно тюк.
«Это из-за него!» - попытался было Али указать на истинного виновника, но Джафар тут же изрёк такую тираду непереводимых выражений, что в иное время Али присвистнул бы от восхищения. А сейчас выходило на то, что виноваты, разумеется, они. А эту золотоволосую дрянь, Фарук приказал защищать, почти как законного.
А ещё Фадди… старик Фадди, который долго стоял над телом Фарука, качая головой, и поминая Саммаха.
Нужно было дождаться. Почему мы его повезли так? Какой позор, о, Саммах!
Али стиснул зубы сильнее, и из прикушенной губы потекла кровь. Вот только даже боль не отрезвляла. Где-то за две пары всадников едет палантин, в котором всё так же, безизненно и спокойно лежит их Господин. Слева едет Джафар, а чуть поодаль – переодетый в более пристойные для похода одежды бродяжка.
- Что взгрустнулся? – Вирам, едущий теперь во главе каравана оглянулся, и скривил губы в улыбке. Пожалуй, Али был готов поклясться, что в этой самой улыбке скрыто желание задушить бывшего друга прямо сейчас. Желание, неосуществлённое пока только потому, что Господин ещё жив.
- Ничего. – буркнул Али, и Вирам оглянулся. Пожалуй, он слишком много на себя взял, этот Вирам. Да, Фарук оставил его за старшего, но ведь не было речи о том, что можно положить Вальбона на носилки, словно немощного, и тащить через пустыню. И что можно орать и угрожать смертью тем, кто попытался не встать в строй сразу.
Скотина.
Али сплюнул в песок, и поёжился. Было не по себе.
На мгновение вспомнилось, как они проезжали заставу. Как на мгновение их остановили, и сам Саиб, тряся жирным обильно обриллиантченным пузом, пробежался сквозь строй вальбонов, ища кого-то. Али был уверен, что бродяжку, и уже был готов его дать, но… У палантина князёк остановился, заглянул внутрь, даже взял руку сына Азиза, дабы удостовериться, что это не дешёвый спектакль… Потом вдруг хрюкнул, изображая не то  дикую радость, не то столь же дикое отчаяние, и махнул рукой, чтобы караван пропустили.
Кажется, близкая смерть Фарука, сделала наважным всё то, что собирался Саиб сказать или сделать.
Пусть и он сдохнет, Великий Саммах! – с жаром попросил Али, и на мгновение оглянулся. Фарук. Он был где-то там, за завесами тёмно-серой ткани.
Что будет, если Молодой Вальбон умрёт?
Сознание подсказывало, что Вирам тут же прикажет казнить обоих телохранителей, и будет прав, но… это не вызывало сейчас ни возмущения, ни протеста. Али вдруг отчётливо понял, что последует за своим Господином и сам.

***

Он шёл по длинной песчаной косе, подсвеченной зеленоватым заревом не то давно умершего рассвета, не то так и не разродившегося заката. Бесконечное озеро. Такое близкое, такое мёртвое… и трупы лейров, посиневшие, со скрюченными в судороге пальцами. Сколько их здесь? Впрочем, нет, это было не важно. Важно было, если ли среди них Зейдар, но этот вопрос Фарук не решился задать даже себе. Слишком жутким было осознание того, что он убил даже того, кто стал его частью его Души.
И, тем не менее, сын Азиза рассматривал каждую фигуру, чтобы различить того, кого называл своим возлюбленным. Пока не заметил сияющий серебряной чешуёй хвост, и золотые татуировки, тускло подсвеченные бледным светом Фарри.
- Мой Принц, - тихо прошептал Фарук, опускаясь на колени рядом с телом, и переворачивая его лицом вверх. Кожа Зейдара разбухла и посинела, словно накачанная цветной водой, меняющей и уродующей пропорции. Но черты всё ещё оставались узнаваемыми. Как и печать раба на запястье.
- Прости меня, Зейдар.-  Фарук плотно сжал губы от боли, прижимая к себе безвольное уже тело лейра, и лёг на спину.
Остальное было неважно. Его мир покоился у него на груди, и Фарук медленно проводил ладонью по тёмным длинным волосам принца. Его мир был мёртв.

- Зейдар… - снова прошептал Молодой Вальбон, чувствуя, как по щеке текут предательские горячие слёзы, и вдруг увидел, что, вместо отравленного зелёного неба, перед глазами качаются серые ткани в цветах дома Дагмана.