Словно выныривая из тёплого течения, Зейдар ощущал тепло. Тепло под собой без привычного холода ночного камня, на котором сознание оставило его. Силы вернулись к нему и он чувствовал, что пришло время молитв Саммаху. Всё ещё не в силах понять идущее тепло, он открыл глаза и не увидел неба над своей головой. И камня тоже не увидел. Лишь полотно пепельно-приглушённого цвета, накрывавшее дуги свода шатра. Лейр осторожно повернул голову и увидел склонённую в молитве фигуру. Сквозь приоткрытые серые ткани шатра был виден алый край встающего солнца и песок. Зелёный взгляд Зейдара потемнел, метнувшись по склонённой фигуре, мимо неё...
Песок... Суша! Саммах эль Саммах!
Руки дрогнули слегка и он ощутил, что запястья туго стянуты змеиным лассо или чем-то похожим.
- Саммах... - тихо прошептал он, понимая, что попался. Глупо, без сознания, лёгкая добыча для варваров. Но шатёр... Охотники не ставили шатров. Значило ли это, что гайр, нашедший его, караванщик? Или он живёт здесь? Дикарь? Судя по одежде, гайр не выглядел дикарём.  Зейдар стиснул зубы, мучительно выбирая то, что он может сделать. Тихо повернув голову в другую сторону, он заметил мечи. Его меч, украшенный алой лентой на рукояти, лежал вместе с тяжёлым мечом гайра. Если быстро сделать перекат, то можно попытаться взять своё, используя его, как двуручник. Отец не простит ему исчезновения на всю ночь и жизнь в гареме гайра - это не то, что обещал своему отцу Зейдар. Будь он таким, как братья его, он бы согласился с судьбой. Но он - крон-принц Лейрата в доме Айри. Он не смеет принимать рабство, а значит единственный способ - бороться с этим гайром.
Слишком тихо в рассветный час, когда вся Гайра склонилась в молитве. Не понять, сколько ещё первых сынов Саммаха за пологом шатра.
Благослови меня, Кор Саммах! Я не останусь здесь. Дай мне шанс, великий! Один шанс из тысячи! Помоги мне силой, Саммах.
  Тряпица, что укрывала его, мешала, и лейр медленно, почти незаметно повёл плечами под её краем, мягко скидывая часть её с себя, чтобы была возможность подняться, не запутавшись. Молитва подходила к концу, постепенно золотя пески солнечным светом и разгоняя сумрак в шатре. Настал момент, которого Зейдар ждал, дыша едва слышно, как спящий и не открывая пока глаз. Корзина, вода, мечи, гайр... Сердце билось тревожно, но эту вину он не мог взять на себя, не попытавшись и как только тени стали укорачиваться, лейр перекатился на бок, и ещё раз, разворачиваясь спиной к лезвиям и наощупь накладывая змеиную стяжку на острый край у самой рукояти. В сердце его была решимость воина и он не сводил зелёного прищура глаз с фигуры, замершей на песке. Руки двигались, перерезая постепенно эластичный перекрут жгута, обнимавшего запястья принца, пока он стискивал зубы в молчании и почти не дышал, молясь, чтобы гайр не поднялся с места, ушёл в свою молитву так глубоко, как уходит вода в каналы. Острый край тяжело ходил по напряжённой кручёной коже и Зейдар ощущал, как утекает его время, словно песок. Ещё немного и руки будут свободны! Ещё чуть-чуть и меч вернётся в его ладонь! Всего лишь рассечь путы, стиснув зубы и напряженно следя за гайром, завершающим молитву...

Отредактировано Зейдар эль Айри (2012-10-02 15:20:27)

Кожа ещё не была перерезана до конца, и руки с силой проехались вдоль клинка ещё и ещё, не отводя тёмных болотно-зелёных глаз от поднявшейся фигуры, выхватившей кинжал.
Убьёшь добычу?
Стяжка лопнула и лейр замер, медленно обхватывая пальцами рукоять своего меча за спиной. Долю секунды он смотрел на защитившегося кинжалом мужчину, прежде чем сдвинуть вбок меч так, чтобы гайр не сомневался - руки его свободны и одна уже лежит на рукояти. Зейдар подтянул ноги под себя, осторожно садясь и держа обе руки на виду гайра. Глаза предупреждали, скользнув прохладно по клинку у самой ключицы мужчины и вернувшись к его лицу. Против света встающего солнца в прорези шатра, его тень казалась нависшей над лейром, напрягшимся для броска. Но Зейдар медлил, едва учащённо дыша и всё также стиснув зубы.
Одежды не охотничьи...
В полу-мраке шатра глаза привыкали к освещению быстрее, и вот уже тень обрела цвета, блеснув золотом на груди гайра и осветив пепельные выбившиеся из косы пряди в дороге.
Зейдар держал руку на мече, следя за каждым движением гайра. Тот медлил, хмурил брови, с затем заговорил с ним, вернув непроницаемое выражение лица. Холодный голос привыкшего повелевать звучал уверенно, но не высокомерно и Зейдар решил выслушать то, что скажет гайр, не переставая быть настороже.
Слова, что он произносил, тяжестью оседали в сердце лейра, но он слушал, ибо гайр предлагал поговорить, а переговоры всегда лучше пролитой крови. Много воинов - значит он не справится один. Больше трёх - слишком тяжело. В этом гайр был прав. В какой оазис занесла его судьба? В камнях живут лишь бешенные вальбоны, но не люди. Почему гайр говорит, что спас его, если глубина уронила его в беспамятство ночью? Рассвет ведь только что наступил...
Лжёшь. Пытаешься выиграть время, чтобы позвать на помощь? Но ведь уже мог позвать.
Медленно, осторожно, гайр опустил кинжал. Зейдар не отводил тёмных глаз от мужчины, лишь чуть ослабил хватку пальцев на мече. Затем медленно кивнул, не двигаясь, но давая понять, что ценит жест доброй воли вопреки всем слухам Лейрата. Возможно собственная тень мешала гайру или же он хотел убедиться в свободе руки лейра. Зейдар медленно поднял свободную руку вверх и в сторону, проведя по воздуху черту в луче света и плавно вернув её в тень мужчины. Гайр улыбнулся, чуть склоняя голову и голос его стал мягче, без той отчётливой холодности в ней, каким отсекают желание бесед те, кто правит. Зейдар хорошо знал этот тон. Но вот настороженность чуть спала, давая ему шанс не использовать оружие. Принц не спешил и вновь кивнул, медленно, словно поддаваясь на его уговоры.
- Моё имя - Фарук Азиз. Ты можешь назвать своё - или не называть вовсе. Это твоё дело. Я хочу только узнать, должен ли ты был встретиться в оазисе с гайром, и как имя этого гайра ибо Бесконечное озеро слишком далеко для простой случайности. - ровный тон, чуть приглушённый... Вот только осторожность в глазах не исчезла и жестов не было. И лейр заговорил. Его голос был мягким, негромким, словно прохладная вода лилась, но слова его были лишены дикости. Зейдар предполагал, что осторожность вызвана его внешним видом, приближённым к дикарю водной расы. Разубеждать ли его? Если нет, то что ждёт его, как дикаря?
Не стоит начинать со лжи. В Гайрате много книг о лейрах. Рано или поздно он узнает про обман.
- Мне незачем скрывать своё имя, Фарук Азиз. Я - Зейдар эль Айри, крон-принц дома Айри из Лейрата. И я не понимаю, о чём ты хочешь узнать. Я не встречаю гайров в каменных ушельях, подобно вальбонам. Но ты прав. Бесконечное озеро далеко отсюда. Может быть именно поэтому мне не хватило сил поднять меч ночью, но сейчас... Сейчас моя рука не дрогнет. Ты говоришь, что спас меня, но я не верю тебе, караванщик. Спасённых не связывают так, как пленных. И если ты взял меня в плен, то можешь и отпустить меня, верно? И мне не придётся проливать кровь до последнего вздоха, разубеждая твоих воинов в том, что добыча сладка.

Юноша чуть склонил голову, глядя за движением руки гайра, убирающем кинжал в ножны. Медленно разжал пальцы на рукояти, отнимая руку, перетянутую наручами, прочь с меча. Он не улыбался в ответ мужчине, только следил своими тёмными глазами за тем, как тот опускается на шкуру, служившую тут ковром.
- Тебе не придётся проливать кровь моих воинов, Зейдар эль Айри. Я не допущу этого. Если мы договоримся, я дам тебе одежды гайров, и помогу укрыть лицо. Ибо лейр - слишком ценная добыча. А золото иногда затмевает преданность. Даже если цена предательства очень высока.
Зейдар знал это. Предать за лейра мог если не любой, то большинство. Мало у кого было столько золота, чтобы оплатить раба из Лейрата. Предложение одежд и укрытого лица, подобно рабу... Зейдар нахмурил брови, опустил глаза, раздумывая, проводя рукой по песку, затем прищурился, вновь поднимая взгляд на гайра с серым пеплом волос.
- Они, твои воины, знают, что ты нашёл в камнях? И ты предлагаешь укрыть лицо за чадрой? - горечь лишь едва проскользнула в приглушённом мягком наречии лейра и он вновь опустил глаза. Не укрыться от судьбы глупцу, что спешил прочь от себя...
- А что бы ты делал, если бы очнулся без пут, и с мечом на поясе? Возблагодарил бы Саммаха, за то, что сохранил тебе жизнь? И мне, за то, что дал тебе временный кров? Вряд ли. Ты бы напал на меня, и один из нас был бы мёртв. Разве нет?
Зейдар поднял на него тёмную зелень глаз и на мгновение в них мелькнула странная отчуждённость, печаль, тут же скрытая тёмными ресницами принца. Лейр промолчал, глянув на протянутую чашу с водой. Сглотнул ком, вставший в горле, и протянул руку, осторожно принимая дар гайра. Придержав рукой, он отпил от края воды и опустил чашу меж ними, распрямляясь и глядя куда-то в себя, мимо лица мужчины, словно застывая на пару секунд в одиночестве.
- Или бы ты попытался сбежать, и попался моим воинам. Это тоже не лучший расклад. Сейчас, по крайней мере, никто не знает, какого рода пленника я принёс. И... - Фарук замолчал, словно обдумывая свои слова.
Лейр на секунду поднял глаза, поворачивая голову чуть вбок, словно не верил тому, что слышал. Край губы чуть дёрнулся в грубой усмешке, и Зейдар провёл рукой по лицу, медленно и шумно выдыхая.
Так знают или нет?
- Ты пришёл сюда убивать гайров. Нет иной цели, чтобы плыть так далеко, и носить оружие. Ибо преступник не стал бы с такой гордостью называть своё имя... Так есть ли тебе разница, каких?
- Нет... Всё не так, гайр. Всё не так... Но ты всё равно останешься при своём мнении. Скажу лишь одно. Если бы я проснулся там, где был, я бы вернулся назад до заката солнца. Да, мой путь был бы тяжёл и наказание сурово. Но я бы вернулся. Только это имеет значение. Ни твоя жизнь, ни жизнь твоего каравана не нужна мне. Ты не охотник, чтобы моя ненависть покрыла меч пятнами твоей крови. Тому, кто наследует трон, есть разница меж караванщиком и охотником. Оставь мой меч в покое, гайр. С ним или без него, я уже не на тех камнях, где ты подобрал меня. Но я всё ещё выбираю свободу. Так назови свою цену, Фарук Азиз. К чему строить догадки на пустом месте, когда я твой пленник сейчас. Пока ещё... - упрямство в достижении цели никогда ещё не мешало Зейдару мыслить ясно. Но сейчас его положение было настолько шатким, что обманываться посулами гайра было бы глупо, а верить в то, что он победит в бою с теми, кто рос на суше - ещё глупее.
Саммах, неужели ты лишишь меня шанса на переговоры? Нет, во имя Сущих, не поступай так со мной!
Отчаянье сдавило грудь, когда Фарук продолжил говорить.
- Я не могу отпустить тебя просто так, Зейдар эль Айри. Это претит всему, что есть ценного в мире гайров.
Он понимал. И знал, что рабства избежать можно лишь смертью. И чувствовал, как болит в груди сердце, не желая принимать это решение, до слёз в глазах, до бессилия в теле, застывшем при этом приговоре. Он сделает всё, чтобы избежать позора! Всё! И если не сможет уйти, как Нидар, он примет эту участь. Через боль и проклятья, через ту жертву, что может быть избавит его от скорби и ярости...
- Но я могу подарить тебе твою жизнь в обмен на свою... Караван идёт в сторону Джахавра. Это куда ближе к твоему дому, чем Деибин. И мы ожидаем гостей в этом путешествии. Гайров-разбойников, что хотят пролить кровь мирных торговцев, и нашу кровь.
На мгновение Зейдару показалось, что Фарук не шутит. Сердце забилось чаще, надеясь на шанс, мизерный, если учесть, что перед ним гайр, а не тот, кто готов помочь уйти в воду. Гайр, чьи желания слишком сильны, чтобы противостоять им в поединке. Но он говорил, а Зейдар слушал и слышал, как внутри звенит тонкая ниточка почти угасшей надежды. Цепкий взгляд гайра, пронзительный встретился с прохладой его глаз, странным взглядом, в котором боролась вера и неверие.
- Хочешь ли ты получить свою свободу такой ценой,  Зейдар эль Айри, крон-принц дома Айри из Лейрата? И… сможешь ли ты заплатить мне такую цену?
- Что ты хочешь, Фарук Азиз, от меня? - он прямо посмотрел в глаза мужчине, ожидая ответа такого же прямого, как и вопрос.

Отредактировано Зейдар эль Айри (2012-10-02 22:31:57)

Пламенная речь гайра всё объяснила. Он, ведущий караван, рисковал многим, скрывая его под одеждами от своих людей. И дело было не в желании единоличной власти, а в том, что Фарук на самом деле думал, что лейр, чьё тело сравнимо с телом диких, может помочь ему физически противостоять противнику. И Зейдар бы с ним согласился, но здраво понимал, что в бою с охотниками с ним были нейры, а здесь их нет. И дело не в том, что он не сможет подстроиться под его людей. Сможет. Должен. Должен, потому что в обмен на свободу Зейдар был готов и к такому.
Но сравниваться в длительном бою с людьми суши, даже с умением обращаться с мечом так, чтобы не поранить себя, эль Айри было сложно. Однако понимая, что нельзя сказать нет обстоятельствам, принц готов был сказать "да".
Светлый взгляд седоволосого гайра скользнул по его открытым плечам и длинным прядям волос, казавшимся тёмными змеями, отливающими цветом грозовой тучи и Фарук добавил то, о чём лейр сейчас думал меньше всего.
- Ты разделишь со мной ложе, только если сам того пожелаешь. Но своим людям я скажу, что ты принадлежишь мне. Ибо никто из них не будет заигрывать с любовником хозяина...
Скулы принца вспыхнули и он чуть качнул головой, отводя взгляд в сторону лёгкого меча позади себя. Думать о том, что он будет воспринят, как любовник, было странно и тревожно. Гайр не принуждал его и в этом, и это следовало бы уважать. Ничто не мешало бы Фаруку взять свою добычу силой, сломав сопротивление, и сделать пленника своим невольником, готовя к гаремной жизни. Но Фарук давал ему выбор, который Зейдар принимал, даже не думая. О том, чтобы дать гайру надругаться над собой, принц даже помыслить не смел.
Мужчина поднялся, и пошёл к выходу из шатра, давая солнцу осветить черты его лица, и вдруг обернулся, разом разбивая иллюзию взаимопонимания резкими словами.
- Ты поклянёшься именем Саммаха соблюдать такие условия?
Иначе бери меч и умри, как воин. Можешь воткнуть себе меч в живот, если боишься драки и плена. Или жить, как раб, если страшишься и смерти тоже. Твой выбор, принц.
В груди вспыхнуло пламя ярости и тёмные глаза принца сверкнули в темноте серебром. Юноша поднялся с песка, держа голову высоко, как и положено крон-принцу Лейрата.
- Я сделаю то, что ты говоришь, Фарук Азиз. Но давать клятвы именем Саммаха - это не лучший путь к Бесконечному озеру. Если считаешь меня трусом, зачем просишь защищать тебя? Определись, гайр! И не смей осуждать меня! Ты не имеешь права судить о том, чего не понимаешь! Я принимаю твои условия, но лишь до тех пор, пока твои люди не знают, что я лейр! Если это откроется - я сделаю свой выбор и мне наплевать, что ты будешь думать обо мне! С позором я не вернусь в Лейрат и если я стану рабом, то не из-за страха смерти, гайр! Ты понятия не имеешь, как это - проснуться в плену таких, как ты, и не тебе осуждать мои решения и пачкать их своими домыслами!
Зейдар сдерживал поток ледяной ярости, вызванный словами гайра, и его мелодичный голос стал холодным сгустком гнева, отчётливо вымораживая пространство шатра. Он бы с радостью убил гайра за эти слова, но тогда он не сможет выйти отсюда. И не сможет вернуться. Если бы караванщик не был его шансом на свободу, он бы не задумываясь вонзил в него меч, орошая кровью песок. Но крон-принц обязан думать о будущем и это было бы не самым удачным решением. Гнев требовал выхода, но Зейдар был слишком гордым, чтобы дать ему волю на глазах гайра.
- Неси одежды твоих людей. Я попытаюсь купить свою свободу тем, чего ты ждёшь от меня. - серебро в его глазах всё ещё мерцало и в душе сворачивался вихрем ураган, сплетённый из ненависти и желания убивать. Как только гайр выйдет, Зейдар разнесёт здесь всё - глупые тюки, чёртову миску с водой... Раз иначе ничего нельзя сделать, то хоть так дать этой буре утихнуть, выместив свой гнев, душащий сердце ледяными тисками.

- Не разочаруй меня, Зейдар эль Айри. - закончил Фарук, легко выходя за полог шатра к ожидающим его людям.
Зейдар сделал шаг к недопитой чаше с водой и резким движением сбил её прочь с пути. Гнев должен был найти выход и отлетевшая чаша была лишь малой толикой.
Что он можешь знать об ответственности перед будущим! Он никогда не был рабом, но смеет судить о том, каково это! Их раса сильнее и выносливее лейров! Их тела не сушит солнце и им не нужна вода, чтобы жить, как нам! Жить в страхе? Лейры всегда живут в страхе перед варварами, ставящими сети у берегов! Лейры подчиняются судьбе, попав в рабство или убивают себя, как Нидар, чтобы ни один гайр не осквернил его тело и душу, отданную Айри! Самоубийство не трусость для того, кто выбрал честь дома и любовь своего единственного мужа! Не будь Нидар королевским супругом... Дьявол! Он не понимает, что значит честь в роду! Будь я вторым принцем или простым лейром, я мог бы не держаться за Лейрат! Но я -крон-принц! Мой отец и так посадит меня в Восточную Башню за нарушение запрета! Но я должен вернуться! Саммах, за что ты наказываешь меня?! Разве мало виноват я в смерти Нидара, что ты послал мне гайров в оазис? Или это расплата за мой грех? Я приносил тебе жертвы за свой проступок! Я молился тебе за Лейрат и за отца! Я искупал свою вину долгие годы, так почему ты посылаешь мне варваров? Если это испытание, то как я должен поступить? Нет проку в смерти моему народу, но есть мой отец и я всё, что осталось у него от благословенного Нидара! Грешный сын отца своего, решивший, что прощён! Простит ли Айри меня опять? Я не могу вернуться с позорной печатью гайра на руке!
Зейдар бил тюки, стоящие в шатре, до тех пор, пока гнев его не сменился скорбью и чувством вины. И лишь тогда юноша опустился на колени, отерев лицо ладонями. Он никогда ещё не чувствовал себя настолько беспомощным перед судьбой. Вина жгла сердце, отдаваясь болью в груди. Его упрямое желание мести охотникам, его упорство и риск, его привычка уплывать в каналы, привела его к той грани, за которой выбор становился неподъёмно тяжёлым. Разве не знал он, что рано или поздно его путь может пересечься с путями гайров? Знал. И всё равно рисковал, упрямо делая то, что отец запрещал ему. И как теперь он должен смотреть в глаза Айри? Что увидит он там? Осуждение? Страх за него? Увидит ли вообще...
Запал ярости прошёл и Зейдар поднялся на ноги, кусая губу и хмурясь. Он думал о доверии к Фаруку. Караванщика можно было понять. Лейр, попавшийся ему случайно, стоил таких денег, каких у Фарука могло и не быть. Путь каравана лежит к Джахавру, а значит они едут к тому, у кого денег достаточно, чтобы желать не просто куклу, а раба- лейра. Может ли Зейдар доверять гайру, предлагающему ему свободу? Почему Фарук вообще предлагает это? Разве правда не прельщает его настолько, насколько могла бы прельстить любого гайра, получившего случайно такое богатство? Сколько лейров видел Фарук, чтобы давать ему шанс на свободу, понимая, от какой выгоды он отказывается? Неужели страх за свою жизнь настолько силён в нём, что он готов дать Зейдару оружие в руки, лишь бы лейр помог ему с разбойниками?
Крон-принц тяжело вздохнул, понимая, что не может довериться Фаруку полностью. Этот гайр был благороден в своих предложениях, но это могло быть и игрой в той же степени, в какой его слова могли быть правдой.
Как понять, что он не лжёт? Что Джахавра не то место, где гайр продаст его в рабство кому-то с тугим кошельком, набитым динарами? И он, Зейдар эль Айри, сам пойдёт в путы, слепо доверившись гайру.
Саммах, дай мне знак, что он не солжёт! Помоги мне, Сущий!
Зейдар закрыл глаза, медленно делая вдох, и вернулся к своему мечу, осторожно поднимая его с ткани и любовно огладив пальцами сверкающую лёгкую сталь. Оружие - единственное, что его утешало, позволяя не терзаться сомнениями. Отложив свой меч, он осторожно взял в руки меч гайра, разглядывая его и пробуя его на вес...

- Мой меч слишком тяжёл для тебя. - Зейдар вздрогнул от неожиданности, лишь сильнее сжав пальцами рукоять и повернул голову к стоящему в шатре Фаруку. Как давно он вошёл? Сколько уже наблюдает за ним, нашедшим утешениие горечи в оружии?
- Как и выбор, данный тобой. - тихо ответил крон-принц, возвращая взгляд оружию в руках. В его голосе не чувствовалост слёз или беспокойства. Он словно отстранённо констатировал факт, не требующий ответа от гайра. Фарук положил тюк на шкуру посреди шатра и приблизился к лейру, мягко поднявшемуся и повернувшемуся лицом к мужчине.
- Твой летит, словно гарпи, и твоё тело идеально гибко и сильно, чтобы слиться с ним. Стать единым целым... - улыбка чуть украсила хмурое лицо седоволосого гайра и он вновь заговорил с ним обычным своим тоном, без тени вызова или презрения в голосе. Зейдар лишь слегка склонил голову, всё ещё держа его меч перед собой на ладонях.
То ли он пытался заговорить лейра, отчуждённо и недоверчиво глдящего на него своими тёмно-зелёными глазами из под длинных чёрных ресниц, то ли не врал и действительно хотел видеть то, о чём говорил... Зейдар не знал, верить ему или нет, тихо слушая слова о том, как гайр зовёт свой меч. Он не спешил отвечать после того, как Фарук предложил ему убить себя ради спасения от страха. Благо гнев улёгся и самообладание вернулось к принцу в полной мере, позволяя выслушивать речи караванщика терпеливо и непредвзято. Фарук протянул руку и осторожно забрал свой меч.
- Да. он слишком тяжёл для тебя. Ибо создан гайром для убийства гайров. Вот так...
Зейдар прищурился, наблюдая за мужчиной, принявшемся показывать, как наносить удары, поясняя лейру все свои действия, словно учитель в классе военных искусств. Зейдар слушал внимательно, стараясь запомнить то, что говорил ему Фарук и смутно чувствуя, что караванщик не был торговцем до этой поездки. Подобно герцогам Лейрата, он рассказывал о слабых местах гайров так, словно хотел взрастить из эль Айри ученика. И ему даже удалось занять мысли лейра приёмами, отпустив на время сомнения в правдивости гайра. Усмешка на его губах была жёсткой, словно он убивал не раз и крон-принц не очень бы удивился, узнав, что это так. Но вот урок закончился и Фарук расстегнул ворот, показывая металлическую сеть, скрытую под одеждами. Зейдар ведь ни о чём не спросил его, а жест был жестом доверия.
Так ты хочешь скрыть ложь или же... Чего ты добиваешься, гайр?
Юноша прищурился, усмехнувшись также в ответ Фаруку, но тот не увидел, продолжая говорить... Пояснять, что может ждать лейра с оружием в руках. И эта усмешка сошла на нет, вернув лицу принца спокойствие и сосредоточенность.
- ...Никогда не пытайся сражаться на суше с гайром, если у тебя есть какой-то иной выход. А, если нет, то единственный твой шанс - скорость и ловкость. Или неожиданность.
Зейдар медленно кивнул, соглашаясь с ним. Он и так признавал силу гайров и хорошо знал, что без своего голоса и нейр, не справится в бою ни с одним из них. Разве что вонзит в шею кинжал, улучив момент.
Тень пронеслась по лицу мужчины и сменилась теплотой в голосе, словно он сам прогнал дурную мысль прочь.
- Не бойся, принц, я не поставлю тебя под мечи разбойников. У меня для этого есть воины, которые носят кольчуги, получают жалованье и гордятся своим ремеслом, и знаком нашего дома на застёжке плаща. Сила и пламя.
Бровь лишь слегка ушла вверх, выражая лёгкий скепсис по поводу речей Фарука и юноша прохладно улыбнулся, продолжая наблюдать за караванщиком чуть свысока. Мысль, что Фарук видел обычных лейров и неосознанно ведёт себя с ним то, как с воином, то как с испуганным молодым первогодкой, закралась в душу Зейдара, плотно засев там сомнениями в торговом прошлом Фарука Азиза, показывающего слишком много из того, о чём торговый люд предпочитает не задумываться.
Сила и пламя значит? Это девиз твоего дома, гайр? Довольно странный девиз для торговца...
Фарук продолжал говорить, предлагая теперь уже ему то, что и обещал. Иную одежду, навыки гайра.
- Ещё я принёс тебе масло и синий порошок. Его делает мой наставник. Если натереть смесью лицо и тело, тебе будет легче в пустыне. Во всяком случае, не так мучительно-тяжело.
Зейдар не перебивал, лишь смотрел на мужчину всё также прохладно и отчуждённо, словно ждал, пока он закончит речь.
- Пожалуй всё, Принц. Теперь у нас есть около пяти часов, которые следует потратить на сон. И, с твоего разрешения, я этим и займусь. А ты, будь добр, поставь на место всё, что раскидал от скуки в ожидании меня. - долетело ему в спину. Зейдар остановился и жёстко усмехнулся, не поворачиваясь к Фаруку.
- От скуки значит... - тихо произнёс он, усмехаясь. Похоже гайр успел забыть то, чем вывел Зейдара из себя. - Спи мирно, Фарук Азиз. Я сложу тюки, которые разбросал. От скуки.
Сделав лёгкий акцент на последней фразе, лейр обернулся к центру шатра, и в его глазах мелькнуло сдержанное веселье, но всё же он не позволил себе лишнего и опустил взгляд, напомнив себе, что этот гайр обещал ему свободу, даже в том случае, если и дальше будет считать его первогодком.
- Я благодарен тебе за заботу и опыт, Фарук Азиз. - склонил голову лейр, решив всё же сгладить неприятное ощущение от его слов.
- Твои заботы не будут напрасными и я... доверюсь твоему наставнику и маслам, сделанным им. И твоим заботам тоже. - тихо сказал он, подходя плавно к ложу, где караванщик оставил тюк с одеждой и доспехом. Взяв мешок, лейр плавно отвернулся от мужчины, и отошёл назад к лежащему на ткани, своему, мечу, не имевшему имени.
- Если хочешь, можешь тихо потренироваться с моим мечом. Но не трогай, пожалуйста кинжалы. Это просьба. - добавил гайр, не пошевелившись на своём краю шкуры шазза. Зейдар наклонил голову, скользнув взглядом по кинжалам в ножнах и медленно выдохнул.
- Если рука моя не устанет от веса твоего меча, я так и сделаю. А кинжалы... Я спрошу о них позже. Спи, гайр.Ты можешь не ждать ножа в сердце от меня. Ты обещал мне свободу и, надеюсь, что не забудешь об этом, когда проснёшься. - лейр усмехнулся и сел на шкуры, вытряхивая одежды гайра для себя. Пяти часов хватало и на одевание, и на сон в самый разгар солнца. Зейдар знал не хуже Фарука, что спать необходимо, раз переход до Джахавры начнётся к вечеру. Он мог бы заняться мечом гайра, тяжёлым и крепким, но потерять сознание и выспаться - вещи разные. В тишине пустыни под песню жаркого ветра, его глаза стали тяжёлыми и ему также нужен был сон, как и караванщику. Единственное, что сделал лейр, это смешал масло с порошком в своих ладонях и натёрся им, надеясь, что жар не иссушит его кожу так быстро, как солнце без воды. Одевшись в лёгкие одежды погонщика, Зейдар сложил тюки по местам, вернул чашу на место и прилёг на шкуру, подсунув один из мягких тюков себе под голову. Глаза отяжелели и через несколько минут лейр уже спал, дыша глубоко и ровно.

Отредактировано Зейдар эль Айри (2012-10-07 22:39:14)

Сон его не был чутким. Казалось, что тёмная вода поглотила его, едва он закрыл глаза. Он снова плыл против течения, чувствуя, как холод пронизывает кожу насквозь и как тяжело стучит в висках кровь, словно он погружается в один из бесконечных каналов. Темнота была тяжёлой, давила виски и в какой-то момент он понял, что потерялся в этом канале и не знает, куда плыть, продолжая рассекать ледяной поток по инерции, но сердце уже отчаянно колотилось в груди, наполняясь страхом, и пониманием, что у него не хватит сил вынырнуть и он навсегда останется тут, в темноте неизвестного подводного коридора. Тёмное пространство сдавило горло и он в панике упрямо летел вперёд, поворачивая тогда, когда касался ледяных камней и в какой-то момент вдруг увидел тень, светлое очертание в черноте, плывущее вдалеке. Едва не плача от облегчения, он поплыл за ней, моля Саммаха во сне, чтобы тот вывел его к суше.Тень скользнула вверх к далёкому пятнышку света и Зейдар устремился за ней, выныривая в крошечном колодце посреди пустыни. Чьи-то руки вытаскивали его из воды, обессиленного и слабого, едва дышащего после сумасшедшей гонки за тенью. Чёрно-серебристые глаза мужчины усмехались ему в лицо...
... Зейдар эль Айри, как далеко ты готов зайти теперь, когда у тебя нет свободы?..
Сущий покачал головой и растаял, и вдруг принц понял, почему демон смеётся над ним. Руки его были стянуты тяжёлыми кандалами, а вокруг была только суша, золотистый песок и камни и чуть поодаль стоял Фарук Азиз, чьи серые пепельные волосы трепал ветер, закрывая ими суровое лицо гайра. Зейдар попятился назад, падая в песок, и вздрогнул, не находя больше ни колодца, ни Сущего. Только тяжёлые цепи, уходящие в глубь песка под коленями...
Принц проснулся внезапно, резко садясь и истово растирая глаза в попытке избавиться от нехорошего сна. В шатре было душно и тени полога выглядели иначе. Сколько он спал, было неясно, но освещение изменилось. До него доносились крики гайров, их смех и простые незамысловатые шутки.
Он был один в шатре, но недолго. Край полога отогнулся и лейр вздрогнул, увидав входящего в шатёр Фарука. Но всё же поднялся ему навстречу, оправляя одежды и головной убор, скрывающий тёмные волосы. Мужчина нёс корзину с едой и чашу воды. Поставив это всё на шкуру, он обратился к Зейдару, предлагая ему разделить ужин.
Крон-принц взглянул на него чуть исподлобья, но поколебавшись, кивнул, тихо добавив:
- Мне снился дурной сон. Возможно пища гайров прогонит тяжесть полуденных видений. Я знаю, к чему бывают такие сны. Когда ты не можешь решить, ты теряешься в сомнениях. Но это... неважно. Что ты принёс, гайр? - Зейдар плавно присел на край шкуры, осторожно заглянув в корзину, где лежали какие-то непонятные сморщенные фрукты.

Зейдар с любопытством разглядывал трапезу, кинув взгляд на Фарука, положившего ягоду в рот. В отличии от гайра, он даже не подумал о том, что с плодом может быть что-то не так. Ядов в Лейрате не было и принц даже не знал о существовании подобного. Искренне полагая, что гайр просто голоден, он также протянул руку, но задержал её в воздухе, видя, что гайр не съел плод, а взял другой. Это немного удивило Зейдара, но он тут же подумал, что наверное так принято у людей суши, есть понемножку всего... Не став задумываться над тем, чем не угодила в пищу Фаруку ягода дерева Мола, он всё же взял такую же и попробовал. Действительно кислая, но вкус лейру понравился и он не стал подражать гайру, съев ягоду целиком и пробуя теперь вторую, которую гайр опять же почему-то не стал есть. Может просто пытался рассказать ему о плодах суши? А еду принёс для него, а не для себя? Когда очередь дошла до хлеба, лейр лишь утвердился в своих домыслах. Либо гайр уже успел поесть, либо не хотел есть и принёс плоды, чтобы накормить его местной пищей.
Зейдар не стал отказываться ни от чего, ибо пища, какой бы странной на вид и вкус не была, давала силы. Поэтому он просто ел, слушая Фарука и глядя на еду, а не на него. Ровно до тех пор, пока Фарук не озвучил свой сон. Он поднял голову и мгновенно поймал взгляд светло-серых глаз гайра. То, что волею Саммаха лейры нарушают запреты королей, Зейдар знал уже давно и напоминание о том, какая участь постигает их, не взволновало крон-принца. Напоминание об охотниках лишь на миг охмурило красивое лицо лейра, залегло жёсткой складкой на лбу, сведя брови толчком боли к сердцу. Прошлое не оставляло Зейдара ни на миг и пока гайр говорил, он мысленно возвращался к тому дню, когда он увидел тело Нидара, бледное и застывшее навеке в колыхающихся белых лентах под водой, с зияющей раной в груди. А также мраморное, застывшее маской скорби, лицо отца, склонившего колени перед помостом, куда уложили тело Нидара. Из-за него...
Зейдар уронил ягоду, тут же отводя взгляд от гайра и медленно считая до пяти про себя. Его боль - это только его боль... И его вина, за которую он так и не простил ни себя, ни тех охотников, что напали на Нидара.
Они поплатились кровью. Их души вернулись к Саммаху быстрее срока, и это прощает их. Но сделанного мной не вернуть. Отец простил меня, но так ли это? Если я не вернусь, то... снова убью его горем...

Гайр говорил, что верен только своему слову и не предаст его доверия и это звучало так, словно его на самом деле не волнует доставшаяся случайно добыча. Только он сам, и его слово, данное самому себе. И Зейдар вдруг подумал, что они ведь мало чем отличаются друг от друга. Он тоже каждый раз давал себе слово вернуться назад и возвращался, снова и снова глядя в гневное от беспокойства лицо короля, слушая отрывистые фразы его и повинуясь заточению в башне. Тогда чувство вины становилось ещё острее, выворачивая душу наизнанку, и проходило время, успокаивая гнев Айри, и снова случалось что-то, что импульсивно гнало крон-принца прочь от Лейрата, к суше по ледяным каналам, туманя разум болью и тяжестью толщи вод. Слова гайра тонули в вихре воспоминаний, и ощущении схожести их двоих.
Фарук рассказывал о том, как убил одного из своих, и как друг его чуть не забрал его жизнь, бросив в пустыне умирать. И тогда к нему пришли на помощь... Зейдар вновь взглянул на гайра, сузив глаза и всматриваясь в грубые черты его лица.
А знал ли караванщик, кого он спас? И спас ли, если бы знал, что ты убийца?
Зачем Фарук решил рассказать ему это, было неясно. То ли он хотел показать своё благородство и благодарность спасителю, то ли затем, чтобы лейр стал доверять ему сильнее... Зейдар сильно усомнился, что подобный факт биографии Фарука Азиза, может быть расценен, как шаг к доверию, особенно после слов о знаниях охотника. Пожалуй даже слова о том, что во сне Зейдар полюбил гайра не произвели такого эффекта, как вскользь упомянутые "знания охотника", мгновенно переключившие память о прошлом на факт, выданный в ходе рассказа.
Так ты был охотником, караванщик? Или наёмным убийцей? Зачем ты рассказываешь мне всё это? Дьявол..
Медленно выдохнув сквозь плотно сжатые губы ставший тяжёлым воздух, Зейдар отложил еду. Ему нужно было пару минут, чтобы сбросить с себя твёрдое желание убить гайра немедленно. Слова, что он вряд ли победит в схватке на суше, Зейдар повторял про себя вновь и вновь, умеривая тихую болезненную ярость в сердце на него, и на судьбу, что послала бывшего охотника к его телу в том каменном оазисе.
Это плохая идея, говорить мне о своём прошлом. Он просто не знает, почему так. Не знает моей ненависти к убийцам. И он поклялся помочь. Его нельзя убивать сейчас. Нельзя, потому что так не случится. А ты знаешь, как это будет, Зейдар эль Айри. Ты вонзишь ему кинжал в сердце только во сне, а значит не раньше, чем мы пересечём пески. И ты не уйдёшь от его людей. Но он обещал свободу тебе. Так что ты выберешь, принц? Что ты выберешь - месть или мир?
Зейдар дышал медленно, слушая дальше то, что говорил Фарук и смотря в одну точку перед собой, чтобы тому не было видно, как мечется тёмно-зелёное холодное пламя в его глазах. Сон Фарука, в котором Зейдар всадил него кинжал, мог бы быть вещим, если бы только крон-принц позволил своим чувствам сейчас взять верх над разумом.
Но он не позволил. Хвала Сущим, отец научил его сдерживаться, не отвечая сразу, не подумав над ситуацией в целом. А в целом ситуация была далека от желаемой. Он, крон-принц дома Айри, по-прежнему был в руках гайра и зависил от его клятвы. Любое неосторожное движение сейчас могло бы испортить эту тонкую нить веры в будущее.
Дать выход гневу и ненависти можно позже, когда рядом не будет гайра, рассказавшего ему много лишнего и поставившего его, лейра, в один ряд с тем другом, который чуть не убил караванщика.
И бывшего охотника тоже. Язык твой - враг твой, Фарук Азиз. Лучше бы ты молчал.
Зейдар медленно кивнул и холодно глянул на мужчину, поднимаясь со шкуры.
- Благодарю тебя, Фарук Азиз. Я уже не голоден. Мы можем отправляться в путь, как только я закрою лицо от песка.
Он не сказал больше ни слова, отходя к своему мечу. Подняв его, Зейдар резко вогнал меч в ножны на поясе и укрыл лицо до глаз, подобно погонщикам шаззов, закрепив полотно петлёй изнутри. Затем он повернулся к выходу, и снова глянул на мужчину своими зелёными тёмными глазами. Благо их цвет вряд ли удивил бы кого-нибудь из людей. Сущие щедро награждали своих детей разными оттенками радужки, и цвет их глаз мог быть любым, как у лейров, так и гайров. Одних глаз было недостаточно, чтобы узнать, какой расе принадлежит погонщик. Все свои личные переживания Зейдар отодвинул на потом, поставив первым делом цель - дойти туда, куда поведёт караван Фарук Азиз. Свобода выше его ненависти к охотникам и слово, данное себе, точно также выше того прошлого, которое он узнал о Фаруке. Не время для гнева сейчас. Возможно когда-нибудь потом, когда он сможет не тревожиться за клятвы бывшего убийцы, если он эту клятву исполнит...
- Веди, ибо я теперь, как и твои люди, должен следовать за тобой, а не ступать впереди. - напомнил мужчине Зейдар, останавливаясь у выхода из шатра и сжимая рукоять меча пальцами. Говорить что-то ещё на тему прошлого Фарука и его сна, Зейдар не стал. Гайру вовсе не обязательно было искать в лице Зейдара что-то, что наведёт его на ненужные сейчас подозрения. Тем более, что договорённость должна была быть соблюдена, а значит, как бы ни было, Зейдар будет делать то, что делают люди Фарука. Он должен быть, как гайр, и одной одеждой этого не достичь.
- Как называют тебя погонщики шаззов, гайр? Мне нужно как-то обращаться к тебе при твоих людях, чтобы это не вызывало лишних слухов и домыслов у твоих людей. Я не могу звать тебя - гайр или по имени при них, если они не знают, кого ты скрыл в своём шатре. - прохладно уточнил крон-принц, повернув голову в сторону мужчины. Есть расхотелось совершенно, и отчасти в этом был виноват Фарук с его историей. Зейдар же просто хотел выйти из шатра, надеясь, что горячий ветер унесёт прочь неприятный ледяной осадок личных чувств, и они наконец-то двинутся к Джахавру, позволяя выкинуть всё лишнее из головы.

Отредактировано Зейдар эль Айри (2012-10-13 12:52:05)

Серый балахон и накидка на голову, скрывшая волосы полностью, как и чадра от пустынного ветра на его лице, не позволяла угадать в нём лейра. Вряд ли даже охотник мог бы определить, что он - не гайр. Не по его телу, достаточно широкому в плечах. Одежда не висела на нём, а легла, словно влитая. Но сам Зейдар всё же чувствовал себя неуютно, волнуясь перед выходом наружу и утихомиривая возвращающиеся мысли о том, что возможно Фарук Азиз был там, когда Нидар покончил с собой. А может быть и нет. Зейдар знал не больше того, о чём сказал ему сам гайр. Ни возраста, ни его дороги к Сети.
Будь спокоен, принц. Будь спокоен, как учил тебя отец.
И он был спокоен внешне, дождавшись ответа от гайра и чуть кивнув на его слова и признавая совет, данный ему. "Погонщик" чуть сгорбился, ровно настолько, насколько смог бы сойти за гайра. Не поднимать глаз на Фарука было не так сложно, ибо сейчас Зейдар меньше всего хотел смотреть на него. Караванщик не спешил, тщательно проверив своё оружие, прежде чем вышел первым из шатра. Зейдар последовал за ним и пересекая полосу ткани, что отделяла шатёр от других гайров, он и подумать не мог, что это будет так тяжело. Но они вышли и он прищурился, глядя на залитую солнцем пустыню. Время вечерней молитвы скоро уже наступит, но неужели они не станут склонять свои колени на закате? До полного заката оставалось ещё около двух часов. Очевидно время молитвы застанет их в пути...
Зейдар дал глазам привыкнуть к свету и когда зрение прояснилось, он ощутил толчок страха в сердце, глядя на людей, окружающих их, занятых сборами. Ему казалось, что все они смотрят на него и их было слишком много. Слишком, чтобы не чувствовать поползновение холода вдоль спины. Он среди гайров и только Саммах мог помочь ему не оступиться в самом сердце чуждого лагеря. Принц не позволил себе разогнуть спину, молча ступая по неровному горячему песку следом за высокой фигурой Фарука и пытаясь справится с навязчивым желанием держаться за меч, едва видный испод головного покрывала.
Фарук говорил о часе ждущего кури, видимо имея ввиду время и говорил красиво, словно рисовал легенду, что рассказывают гайры своим новорожденным. Но он не был новорожденным, и совершенно не знал мира, в котором жили гайры. Поэтому думал, что так Фарук пытается отвлечь его от вполне естественной тревоги и острого ощущения опасности. Они проходили мимо гайров без происшествий, пока не приблизились к высокому животному, меланхолично жующему большими губами что-то, и изредка дёргающему ушами. Карие глаза зверя скосились в сторону Зейдара и тот дрогнул слегка. Животное звалось шазз, и Зейдар видел таких в книгах на картинках, но совершенно не думал, что ему придётся ехать на нём. И сейчас это могло стать очень неприятной проблемой. Хорош же он будет погонщик, если один вид зверя вгоняет его в ступор, и он даже не представляет себе, как на него залезать. Фарук взял за узду одного такого и повернул жующей мордой к нему.
- Этот – твой. Махмар поможет тебе сесть, и поедет рядом с тобой на соседнем шаззе. Он не слишком разговорчив, но ему это простительно.
Зейдар испытал облегчение, ибо спрашивать, как на ЭТО садиться для его статуса было бы наверное подозрительно. Махмар, подошедший к Фаруку, осклабился и показал ему обрубок языка. Быстрый взгляд лейра на него ничего не сказал ни одному, ни второму. Это было неплохо, что гайр нем, пока природа не вернёт ему целостность того, чего он лишён. К тому времени Зейдар уже будет далеко от них всех.
- Это Зейдар, он только учится управляться с шаззами. Помоги ему. - обратился Фарук к немому гайру и тот принял поводья из его рук. Затем гайр продолжил свой путь, оставляя Зейдара со своим спутником. Принц протянул руку к бархатному носу шазза, давая обнюхать ему ладонь.
- Он ведь должен опуститься, чтобы сесть на него. - тихо проговорил Зейдар, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком мягко. Махмар закивал и потянул поводья дважды вниз. Шазз меланхолично опустился на передние ноги, а затем и на задние. Пол-дела было сделано и теперь Зейдар хотя бы мог попытаться залезть на него, но как именно, по-прежнему представлялось слабо. Взгляд натолкнулся на седло с округлым краем и на стремя. Нервничая, лейр понимал, что не сможет сделать всё правильно с первого раза, но выхода у него не было. Либо он попытается, либо тот же безъязыкий Махмар заподозрит его в неумении вообще обращаться с шаззами.
Хороший погонщик! Не знаю даже, с какой стороны подойти к этому животному...
Стиснув в решительности зубы, Зейдар ухватился рукой за сидение, сунув ногу в стремя и замер, прикидывая, что нога не та. Сменив ногу, он всё же мощным рывком бросил себя вверх, вскарабкиваясь на шазза, равнодушно повернувшего голову в его сторону. Сердце лихорадочно билось в груди, а руки и ноги подрагивали от напряжения. Принц опустил взгляд, стараясь дышать медленнее и взял в руки поводья, кинутые ему Махмаром.
Тот жестами показывал, чтобы Зейдар потянул их дважды вверх. Принц кивнул, понимая его жесты, и поймал смеющиеся глаза Махмара на долю секунды. Его профанство было слишком очевидным для гайра и тот откровенно веселился, в отличии от самого Зейдара. Потянув дважды поводья, он резко распрямился, чтобы удержать равновесие, когда шазз принялся подниматься с песка. Это было похоже на то, как если бы Зейдар поймал вдруг высокую волну и стремительно падал с неё. Пальцы сдавили седло и земля быстро ушла далеко вниз, вознося его к небу, судорожно дышащего и стремительно падающего в жаркое душное состояния, близкое к панике.
И всё же качаться зверь перестал и теперь Зейдар тихо пытался отдышаться, благо, что чадра скрывала все его эмоции. Маленькая победа была за ним и, придя в себя, он снова склонил голову в сторону Махмара.
- Как сделать, чтобы он пошёл? - голос слегка сорвался, развеселив спутника окончательно. Безъязыкий активно потыкал пальцами в узду и поводья. Лейр мало что понимал в этих жестах и пришлось Махмару самому оседлать шазза, а затем уже наглядно демонстрировать, куда и что потянуть, чтобы зверь под Зейдаром сдвинулся с места. Его шазз безропотно поднялся и пошёл. Зейдар тихо выдохнул, молясь про себя Саммаху и Сущим и повторил жест. Шазз двинулся за другим и на миг Зейдару вновь стало нечем дышать. Животное качалось так, что если бы он не вцепился до побеления в седло, встреча песка и его тела была бы неизбежна. Потребовалось время, чтобы страх немного угас, сменившись чувством внутреннего восторга. Какой лейр мог бы похвастать тем, что он водил шазза или смог ехать на нём? А он может! Но не будет. Как бы ни хотелось, а это не те умения, которые может оценить его отец. Разве что братья будут в восторге, выспрашивая все подробности, если ему удастся вернуться.
Теперь, когда Зейдар чуть приноровился к качке и смог разжать пальцы, он отчётливо видел, как гайры собираются в дорогу, привязывая последние тюки и влезая на своих шаззов и других животных, идущих более быстро. Справа к ним как раз подошёл ещё один гайр на ангуре, и Зейдар тут же чуть приопустил плечи, вспомнив, что соанка может его выдать. Хотя... Учитывая пережитый страх, вряд ли он выглядел слишком Принцем, как сказал ему Фарук. Скорее молодым гайром, который впервые сел на шазза.
Глупо для погонщика не уметь ездить на шаззах. А с другой стороны, я мог быть и не самым лучшим погонщиком. Может шазз скинул меня и удрал...В конце концов я мог сам свалиться с него, а караван стал моей маленькой удачей. Есть же неловкие гайры в конце концов.
Зейдар бросил взгляд на ангура и всадника, но тот даже головы не повернул в его сторону, и это успокаивало. Зато Махмар явно смеялся, глядя на него, хоть и почти беззвучно, кряхтя испод своей накидки. Его точно забавляло неумение Зейдара ездить на шаззе. Наверное он думал, что Зейдар очень плохой погонщик и то, что Фарук нашёл его - это ему очень и очень повезло с такими-то талантами. Зейдар опустил глаза, чувствуя, что щёки горят от стыда. Что же делать, если он действительно не умеет управляться с шаззом. Стараясь не думать на счёт зверя, переступающего своими длинными ногами по песку, Зейдар мысленно поблагодарил богов за то, что Махмар не может спросить у него ничего лишнего. Сейчас он лишь искоса следил за руками гайра, чтобы уловить, как повернуть этого зверя, явно намеревающегося пройти мимо всех вперёд. Махмар подёргал вожжи с одной стороны и его шазз послушно повернул в общий строй. То же самое проделал и Зейдар, невольно уцепившись за седло рукой, когда шазз свернул, чем опять же вызвал кряхтящий смех бывалого погонщика.
Наконец караван был полностью собран и, по зычному крику проводника, они медленно двинулись вперёд. Зейдар даже успел сообразить, как остановить шазза, если это понадобиться. Махмар показал ему это прежде, чем они снова тронулись в путь, оставляя пески заносить их следы светлым песком в лучах опускающегося всё ниже солнца.

Отредактировано Зейдар эль Айри (2012-10-16 21:31:18)

Солнце клонилось к краю горизонта, воздух плавился от жары и его люди устали. До Джахабры оставалось всего ничего-полдня пути, может быть чуть больше. Спасительный оазис, скрывший их от солнцепека под развесистыми листьями пальмы. Мустафа придержал шазза и оглянулся назад, в хвост каравана. Они слишком растянулись и слишком устали. Наемники, охраняющие караван, за время путешествия так и не нашли для себя работы. Разбойников словно и не существовало на этом отрезке пути. Мустафа знал, что это лишь его хваленая удача, или же коварный план варваров. Не может быть, чтобы на такой богатый товар не позарились местные кури.
За барханами поднималась едва уловимая пыль - может быть буря, а может быть преследователи.
- Халаб!
Наемник поднял на купца глаза цвета ночного неба и вопросительно выгнул бровь.
- Смотри, - Мустафа кивнул на восток. Их разделало несколько часов езды и пора было уже останавливаться на вечернюю молитву. Пора было разбивать лагерь и забыться беспокойным снов, как и все предыдущие ночи.
- Это разбойники, - Халаб стянул платок с лица и презрительно сплюнул на землю. - Нас догонят через час, может быть быстрее. Нужно делать остановку.
- Чтобы нас всех перебили?! - возмутился купец. - Едем.
- Никуда мы не поедем, - тихо проговорил наемник и поднял руку вверх. Караван медленно остановился, на них были устремлены десятки взглядов. Шазз под Мустафой безразлично пережевывал сухой кустарник, который был для него сейчас интереснее разговоров, что велись в паре метров над песками.
- Да, ты с ума сошел!
- Послушай меня, купец. Я уже давно езжу этой дорогой. И ты не первый, кого я провожаю в Джахабру. Они настигнут нас рано или поздно. Если это случится поздно, то шаззы и ангуры устанут и толку от них будет столько же, сколько от тебя. Люди, загнанные страхом не будут драться. Мы встаем лагерем, молимся Саммаху и даем бой этим песчаным кури.
Мустафа удивленно смотрел на то, как в его караване хозяйничает какой-то наемник. Многие гайры послушали его и слезали с шаззов, расставляли палатки - бесполезное занятие перед боем, но простой люд не часто задумывается о битвах. Все наемники, без исключения, собрались вместе и проверяли оружие, доспехи, тихо переговаривались, обсуждая стратегию боя.

Когда не вернулся Ашар, никто не удивился. А некоторые даже обрадовались. У многих молодых и сильных разбойников появился шанс взять правление ганзой в свои руки. Маариф был одним из тех, кто жаждал вести за собой людей, кто спал и видел сны о красивых победах, о богатстве и величие. Он заявил свои права и никто не осмелился возразить по началу. Позже появились те, кто открыто заявлял о желании занять его место и тогда ганза уменьшалась на одного человека.
Когда же Маариф решил следовать за караваном, решил отметить свое восхождение славной победой над глупым купцом, их было не больше дюжины. Троих из ганзы пришлось оставить на съедение кури, чтобы остальные молчали. Ангуры устали, еда и вода заканчивались. И решение ограбить караван уже многим представлялось выходом из сложной ситуации. Они слишком долго сидели на месте. Нам, вольным гайрам песков, нельзя сидеть и ждать, пока вернется вожак - так думал Маариф, когда его ангур поднимался на очередной бархан. Где-то впереди, там, где солнце ложится в песок, поднималась пыль. Ветер доносил отдаленные звуки каравана. Их добыча была близко, оставалось сделать последний рывок. На последнем привале пару часов назад, разбойники выпили и съели то, что у них оставалось. И сейчас оставалось либо перебить их всех, либо сдохнуть на той жаре.
- Нападем в сумерках. Изнеженные купцы в это время ложатся спать, - разбойник усмехнулся себе под нос. - Махкам!
От отряда отделился высокий, сильный гайр с осанкой славного воина, закаленного во многих боях. Махкам был одним из тех, кто продержался в ганзе дольше остальных. Он видел восхождение и славную смерть главарей, но никогда не претендовал на эту роль. Махкам подвел своего ангура к Маарифу и вопросительно на него посмотрел.
- Поедешь на разведку.
Он молча кивнул, и направил ангура чуть в сторону от того пути, которым прошел караван. Его не было около часа, может быть больше. Разбойники методично точили мечи, проверяли арбалеты и луки, молились, прося у Саммаха защиты и успеха в предстоящем деле.
- В караване около двадцати человек. Десять из них - наемники, знающие свое дело. Остальные - купец и слуги. Судя по тому, что я видел, добыча будет славной, - Махкам задумчиво выковыривал кинжалом грязь из-под ногтей. - Наемники хорошо обучены, а нас не так много, Маариф. Это глупо.
Они стояли чуть поодаль от лагеря и говорили тихо, но предательский ветер доносил обрывки фраз до остальных разбойников. Двое поднялись и вызывающе посмотрели на старого, закаленного воина:
- Испугался каких-то крыс, Махкам? Видно, пора тебе к Саммаху.
- Чтобы мы побоялись грабить караван? Мы, кто держит в страхе этот торговый путь?
Маариф поднял руку, пресекая возможные споры:
- Собирайтесь. Мы выступаем не медля. Добыча будет нашей!
Пустыню огласил крик разбойников, грозный клич, который заставлял многих купцов обливаться холодным потом и подгонять шаззов.

Они напали в сумерках, едва успели зажечь первые факелы, едва костер озарил пустыню. Отряд Назара был готов к нападению. Они бесстрашно смотрели на то, как к ним приближаются черные тени, на то, как блестит оружие, отражая жалкие островки света. Крики разбойников звенели в ушах, оглушали и заставляли паниковать. Нет, не наемников. А тех, кого они должны были охранять. Наемнику дороже всего золото.. Но еще дороже ему собственная шкура. Поэтому никто не смотрел в сторону гайра, кинувшегося под копыта ангура разбойников. Никто не попытался спасти его, упавшего на песок и захлебнувшегося собственной кровью.
Наемники встретили ганзу молча, сталью клинков и залпом арбалетных болтов. На то была воля Саммаха, ибо хранил он разбойников в эту ночь - лишь один болт засел глубоко в груди ангура. Он взрыл копытами землю и упал, обагряя песок кровью. Разбойник, видимо, привычный к такому исходу событий, спрыгнул на песок ровно, твердо и взмахом сабли оставил без рук чужака, лишившего его любимца.
Ганза вгрызлась острым клином в ряды наемников. Вокруг кричали гайры, хрипели умирающие.. Слышался зловещий смех разбойников над трупами побежденных.
Махкам сорвал с себя платок, закрывающий лицо - его губы искажала гримаса удовольствия и боли. В плече война застряла стрела, а кровь заливала кожу. В ночи он был, словно голодный кури, жаждал смерти и крови, жаждал предсмертных криков и прощального взгляда умирающего.
Одному из наемников он вспорол живот резким ударом наискосок, разрубая доспехи. Некоторое время Махкам смотрел на то, как гайр удивленно смотрит на то, как вываливаются его внутренности на песок. Это и погубило славного воина, получившего по голове оголовьем меча. Наемник вложил всю силу в этот удар, раскраивая череп, словно спелый орех. Один точный удар в основание черепа, и легкая смерть, без боли и мучений. На губах Махкама играла все та же улыбка, когда он падал на песок, лицом в чужие кишки и кровь.
Битва была короткой, но стоила жизни всем наемникам и многим из ганзы. Маариф сплюнул кровь на песок и медленно подошел к Мустафе.
- Ты заплатишь жизнью за это, - окровавленный меч разбойника был слишком близко к горлу купца. Даже в блеклом свете фарри и костров было видно, как побледнел Мустафа.
- Забирай все..
Ответом ему был громогласный хохот разбойников:
- Это и так мое, глупец! Все, до последнего тюка.
Маариф провел мечом наискосок, слегка нажимая на рукоять, оставляя на теле купца длинную, сочащуюся кровью царапину. Мустафа дрожащими руками прикрывал рану, боясь, что сейчас вот-вот вываляться его внутренности. Он осел на песок и склонил голову перед победителями.
- Убить всех.
Не успел купец поднять головы, как она покатилась по песку, забрызгивая его кровью. Тепло же так и осталось сидеть.
Многие уже рылись в тюках, в поисках сладкого вина, или обжигающей горло прозрачной жидкости так полюбившеюся наемникам. В несколько мгновений лагерь превратился в царство мародеров. Разбойники бесцеремонно снимали одежду и драгоценности с еще теплых трупов, забирали оружие, выбрасывая свое старое и пробуя, как лежит в руке новый клинок. Они устроили пиршество здесь же, не оттащив тела в сторону, не смущаясь от того, как безумно смотрят на них мертвые.

Что-то происходило там, во главе каравана. Зейдар пытался прислушаться, но его слуха было недостаточно, чтобы слышать всё и он оставил эту затею, чувствуя надвигающийся пустынный холод, который несла ночь. Песок был ещё горяч, но быстро остывал и душный вечер превращался в холодную ночь. Одежда, что дал ему гайр, хранила его тепло, но этого было недостаточно. Прохлада несла облегчение и жажда постепенно угасла. Это было похоже на смену вод, когда ныряешь в канал... Разве что зеленоватое свечение и грубые лица гайров, укрытых тряпицами до глаз, всё ещё держали его в напряжении. Смутное чувство, что на их пути возникает что-то, чего быть не должно, не проходило. К Фаруку то и дело подъезжали всадники на ангурах и он им тихо что-то говорил. Зейдар нервничал и старался наблюдать за тем, что происходит.Казалось бы видимых причин не было, но когда караван погасил факелы, оставляя их всех под звёздным небом и светом полумесяца Фарри, он увидел лишь один огонёк, рыжее пламя факела одного из людей Фарука. В этот же момент принц почувствовал, что стало очень тихо, так тихо, как бывает перед бурей. Он осторожно вывел шазза чуть в сторону от строя, пытаясь разглядеть, что именно заставило гайров потушить свои зелёные огни. Где-то невдалеке раздался вой кури и он отчётливо увидел вдалеке, на гребне бархана, стаю гривастых, украшенных гребнями степных хищников, дёргающих длинными хвостами. Из книг крон-принц знал, что кури - падальщики, и стая, нервно ожидающая своего часа, была там не просто так. Где-то был труп, раз кури ждали, не подходя ближе. Их инстинкт самосохранения был выше, чем у любой твари суши. Они были быстры и редко подходили близко к людям. Вот и сейчас один выл, другие же кратко вторили ему, словно торопя людей убраться прочь с пути их мёртвой уже добычи. Силуэтов кури становилось всё больше. Они созывали своих, а значит тело было не одно...
Зейдар осторожно положил руку на рукоять меча. Гайры тоже поглядывали в сторону далёкого свечения гребней и хвостов степных падальщиков, и хмурились, также готовя оружие. Но пока стояла темнота и тишина, и они продолжали двигаться, чуть придерживая своих зверей, и не ломая ритм всего каравана. Гайры огибали бархан, чтобы не светить собой на его вершине, и только теперь их глазам открылось то, чего ожидали степные хищники. Шаззы, растрёпанные тюки с шелками, присыпанные песком тела... Казалось, что кроме них и остатков каравана, здесь больше никого не было. Кури не приближались, но это было понятно. Стая видела второй караван и не спешила, перебегая с бархана на бархан, но держась так, чтобы стрела гайров не долетела до них.
Дьявол, что здесь случилось? И где те, кто убил их? Ведь не боги поразили их в пути. Будь это так, тела не засыпали бы песком... Люди? Дикари?
На землях Лейрата подобное могли творить лишь дикие и Зейдар догадывался, что и у гайров есть такие племена, но кажется Фарук что-то говорил о разбойниках? Или не он... Шазз остановился, нервно храпя и раздувая ноздри. Ему явно не нравился запах и он косил глазом в сторону кури. Зейдар склонился к шее шазза, похлопав его рукой по шее.
- Тихо-тиш-тиш... Всё хорошо. - мягко проговорил он, успокаивая зверя голосом и внимательно глядя по сторонам, пытаясь хоть что-то разглядеть в свете луны и звёзд. Что-то, что даст ему возможность действовать так, как он и обещал Фаруку. Защитить его, если это потребуется. Для этого нужно было вывести шазза ближе к седоволосому, но пока Зейдар не спешил. Опасность ощущалась, но явно не была видна, а значит не стоило сейчас выводить шазза в сторону от Махмара, чтобы приблизится к тому, кто обещал ему свободу взамен верности в пути.